Стремление к литературному творчеству у меня зародилось в ранней юности, но долгие годы “пробы пера” неизменно отправлялись “в стол”. На пороге тридцатилетия я почувствовала, что желание закончить новую рукопись сильнее всех на свете обстоятельств. Глубокое увлечение древней культурной и мифологией вкупе с “одержимостью” писать и верой в волшебство породили “Заповедный клад”
Сказка “Заповедный клад”
Отрывок
Пролог
На просторах русских, между городов,
В заповедных дебрях, посреди лесов,
В маленькой деревне очень много лет
Люди охраняют сказочный секрет.
Там дорог не тянут, стройку не ведут,
В первозданном виде чащу берегут,
Чтут родную землю, не спешат тужить,
Что в глуши дремучей довелось им жить.
Потому что знают — зачарован лес,
Старожилам много ведомо чудес.
Вижу, возникает у тебя вопрос:
«Как бы сунуть в тайну любопытный нос?»
Свиток есть волшебный, быль расскажет нам,
Правда, сказ уводит к давним временам.
Хочешь знать, читатель, древнюю молву?
Открывай скорее первую главу.
-1-
Весело и мирно славный жил народ.
Был весенний праздник, вился хоровод.
Дружно разгулялись люди допоздна,
Но осталась дома женщина одна.
Марья не гуляла, мёда не пила,
Печь в избе топила — на сносях была.
Дрёма одолела, всполохнул очаг,
Пламя засияло, разгоняя мрак.
Матушка-Природа вышла из огня,
Свет окутал Марью ярче бела дня.
Женщина очнулась, косы расплела,
К полночи тихонько кроху родила.
Дочь родную Ладой Марья нарекла.
Много лет минуло. Плавно жизнь текла.
Отросла у Лады русая коса,
Нежностью лучились ясные глаза.
Но не внешней статью славилась она,
Берегиней деву нарекла молва.
С детства был подвластен ей любой недуг,
Исцелять умела лишь касаньем рук.
Сказывали — в чреве дар свой обрела,
Что благословила Мать-Сыра-Земля.
Лада безотказно помогала всем,
Хоть порой лишалась сна и сил совсем.
Между тем, взрослея, дева расцвела
И в тревожных думах Марья не спала:
«Дочка — загляденье! Ей ли быть одной?
Да обходят сваты двор их стороной».
К Ладе люд нежданно приходил снять боль,
Труд в избе бросала — исцеляла хворь.
Сыновьям внушали: «Женишься на ней,
Не всегда горячих сыщешь в печке щей».
Жил Вадим, однако, на краю села,
Не дурён собою, голова светла,
Вот кто берегиню искренне любил,
Да и щи порою сам себе варил.
С юных лет остался он один в избе,
Так угодно было смерти и судьбе.
Случай в одночасье родичей забрал,
Мальчик не сдавался, как-то выживал.
Возмужал достойным молодцем Вадим,
Стали заниматься ратным делом с ним.
В воинском искусстве был он лучше всех,
С гордостью наставник отмечал успех.
На беду Вадима прохудился дом,
Ни отца, ни братьев — всё лежит на нём.
Мастер на все руки — смог всё залатать,
Но на откуп сватам нечего отдать.
Некому Вадиму полотно соткать,
Вышивкой украсить, красно дом убрать.
Он трудился много, ремеслом владел,
Накопить на свадьбу уж почти сумел.
Но однажды утром постучалась в дом,
Путница седая на коне гнедом.
Отворил Вадим ей. Попросила пить.
Он не поскупился завтрак предложить.
Прикоснулась к пище гостья лишь едва,
Но зато сказала вещие слова:
“Соберёшься вскоре ты в нелёгкий путь,
Мудрого совета, сокол, не забудь.
В сторону заката за судьбой иди,
Первым делом древо чудное найди”.
Он пожал плечами и сказал тогда:
“Я не собираюсь вроде никуда.
Дай ответ мне лучше на вопрос иной —
Согласится Лада стать моей женой?”
Может быть, напрасно лишнее спросил,
Но ответ суровый всё же получил:
“Мужем берегине будет непростой
Славный и богатый доблестный герой”.
После предсказанья загрустил Вадим,
Где ему тягаться с женихом таким?
Спрятал воин чувство. Только в царстве снов
Он делил с любимой одинокий кров.
Впрочем, огорчаться долго не пришлось,
С первою грозою горюшко стряслось.
-2-
Молния сверкала, грозно гром шумел.
Прячась от ненастья, в избах люд сидел.
Кошки зашипели вдруг во всех домах,
Шерсть подняли дыбом, выражая страх.
Ведал, в чём тут дело, только Домовой…
Над селом раздался леденящий вой.
Знать — беда лихая! Cпрыгнули с печи,
Ринулись мужчины доставать мечи.
Враг исподтишка их ход переиграл,
Средства обороны загодя украл.
Испарились копья, вилы, топоры.
Возмущённый рокот огласил дворы.
Жуткий до озноба повторился звук,
И не побоялись люди пустых рук.
Двинулись увидеть дружною гурьбой,
Что за образина рушит их покой.
Жителей селенья ужас поджидал,
С необычной свитой сам Невзор стоял.
Молвили в народе: «Двоедушец он,
Не душа людская, а злой дух силён.
Карачун вселился в тело колдуна,
Между ними сделка чёрная была.
Власть над тёмной силой дух Невзору дал,
Служат в его свите Аспид и Шармал.
Из летучих тварей Аспида нет злей.
Птичий клюв имеет огнекрылый змей.
Хобота два страшных крепятся на нём,
Ими ящер воет и плюёт огнём.
В небе он опасен, но куда скверней,
Если приземлится окаянный змей.
Только камень может не сгореть дотла
От прикосновенья Аспида крыла».
С мордой серой крысы сиживал Шармал
Возле ног Невзора, был росточком мал.
Лишь с аршин та нечисть, но коварный плут,
Пакостить украдкой — его главный труд.
То Шармал без спроса за мечами влез,
Вмиг перемещаться может этот бес.
Краденные вещи в кучу побросал,
Мерзко ухмылялся, лапы потирал.
Также помогали двоедушцу те,
Кто переметнулся в свиту из людей,
Без стыда и чести их двенадцать душ,
Посулил Невзор им от разбоев куш.
Голос двоедушца глухо зазвучал,
Едкую насмешку ядом источал:
«Вижу — мне не рады! Горько, хоть рыдай!
Мне ж на загляденье нравится ваш край.
Земли плодородны, работящий люд,
Ваши руки быстро терем возведут.
Я теперь хозяин, вас могу казнить,
Встаньте на колени — милости просить!»
Воины застыли как оглушены,
Но не страх причина вязкой тишины.
Кровь в висках стучала, шум звенел в ушах,
Ярость клокотала в доблестных мужах.
Родослав был самым опытным бойцом,
Приходился Ладе он родным отцом.
Плен оцепененья первый отряхнул,
Снял с себя рубаху и вперёд шагнул.
Молвил старый воин: «Этому не быть!
Я рождён свободным по земле ходить!
Перед негодяем на колени встать,
Это значит — предков славный род предать.
Может сверху Аспид всё испепелить,
А твои холопы с лука прострелить.
Верно, в одиночку ты лишь жалкий трус?
Биться в поединке вызываю, гнус!»
Голосом елейным дал Невзор ответ:
«Хочешь побороться? Почему бы нет?
Выйду безоружным в рукопашный бой.
Ох, легко ли будет справиться с тобой?»
Чуяли селяне, что Невзор солгал,
Затаив дыханье, люд исхода ждал.
Только лишь коснулся Родослав врага,
Прилепились руки к телу чужака.
Почернели пальцы, дальше полз ожог,
Оторвать ладони Родослав не мог.
Закричала Марья: «Люди, это ложь!
Честный поединок с колдуном не гож!»
Зов её мгновенно поддержал Вадим:
«Защитим селенье, честь мы отстоим!»
На врага отважно бросился боец.
Люди одолели ступор, наконец!
До зубов холопы вооружены,
Но селяне гневом праведным сильны.
Аспиду в потеху на земле возня,
Свиту защищая, волны лил огня.
Но прошла сквозь пламя Лада к подлецу,
Оттолкнуть сумела, помогла отцу.
Злой колдун, на диво, ей не помешал.
Мёртв почти, на травы Родослав упал.
Лада, невзирая на кошмар кругом,
Время не теряя, занялась отцом.
Злыдень исцеленье молча наблюдал,
Вожделённым взором деву изучал.
Битва продолжалась, полыхал пожар,
Дождик так некстати литься перестал.
Хоть числом и меньше — побеждало зло.
Но, внезапно, людям чудо помогло!
-3-
Из-за мрачной тучи, вниз с небесных троп,
Птицы две спустились — Гамаюн и Скоп.
Скоп огромен, когти источают яд,
Перья тушат пламя, вовсе не горят.
Налетел на змея Скоп, когтями драл,
Что есть мочи буйной Аспида трепал.
Птичий яд под шкуру змея проникал
И нутро надолго болью обжигал.
Гамаюн — вещунья с женской головой,
Поодаль летала, наблюдала бой.
Обо всём на свете ведает она,
Песнь её благая, весть её верна.
Предсказала Скопу Гамаюн беду,
Как проклятый Аспид подлетит к гнезду,
Уничтожит жаром маленьких скопят,
Как птенцы без перьев в пламени сгорят.
Но ещё не поздно горя избежать,
Если помощь в битве людям оказать.
Вестью той селенье Гамаюн спасла.
Схватка в поднебесье змея отвлекла.
Перестало пламя сверху поливать,
Свита врассыпную бросилась бежать.
Призывать обратно их Невзор не стал,
Лишь с досадой понял — битву проиграл.
Знак подал Шармалу, Ладу подхватил,
Через миг в том месте их и след простыл.
Аспид заражённый с воем отступал,
Скоп до горизонта змея рьяно гнал.
Марья сокрушалась, мужа стан обняв,
Дочка испарилась, смерть едва прогнав.
Завершить леченье злыдень ей не дал,
В забытьи увечен Родослав лежал.
Гамаюн на землю села подле них.
Поутихли люди, птицу обступив.
Взор слезами полный Марья подняла,
В косах появилась седина бела…
«Дай ответ, Вещунья, соблаговоли,
Свидимся ли с Ладой, муж очнётся ли?»
Молвила ей птица: «Сгонишь с мужа хворь,
Травами, заботой изведётся боль.
Не завидна участь дочери твоей,
Неспроста с собою прихватил злодей.
Но вполне возможно одолеть напасть,
Если уничтожить колдовскую власть.
Чтобы это сделать, надо раздобыть
Средство, что поможет злыдня погубить.
Лабиринт подземный предстоит сыскать,
Там хозяйку кладов следует позвать —
Земляную кошку, попросить её
Даровать на благо Алатырь-копьё,
Что из тверди камня выковано встарь,
Алатырь бел-камень — добрых сил алтарь.
Тем копьём Невзора можно победить,
Но непросто будет кошку убедить.
Лишь тому под силу дочь твою спасти.
Кто любовь к ней в сердце сохранит в пути».
Гамаюн замолкла… «Значит, мне идти» —
Отвечала Марья. — «Муж ведь в забытьи.
Кто же ещё любит, как не мать с отцом?
Не покрыта Лада свадебным венцом».
Тут для всех нежданно слово взял Вадим:
«Я пойду за Ладой, я пойду один.
Родославу, Марья, ты сейчас нужна.
Мне, поверь, не меньше ваша дочь важна.
Деву–берегиню тайно я люблю,
Светлый образ в сердце бережно храню».
Гамаюн вещала: «Правду говорит!
Перед ним за Ладой верный путь открыт.
Это всё, селяне, чем могла помочь».
Птица взмыла в небо и умчалась прочь.
Сердцем материнским Марья поняла,
Что любовь благую нить судьбы спряла.
Так и порешили — Марья будет ждать,
А Вадиму доля — деву выручать.
Лишь мешок заплечный впопыхах собрал,
В сторону заката вскоре он шагал.
(10 голосов, средний бал: 2,60 из 5)
Загрузка…