Писать рассказы – словно окунаться в сиреневый мир, ласковый и суровый, солнечный или стылый – решать тебе. Время фонарей наступает тогда, когда захочешь. И за окном, и внутри. В этом и я.
Do you like unusual events? Stormy oceans, long grey rivers?.. Yes, I do…
Повесть “Может быть, может быть…”
Синопсис
Что значит «правильно по закону»? Всегда ли оно совпадает с «правильно по совести»? И что из них следует выбрать, когда ты сирота, твоя сводная сестра умирает от рака, твой старший друг погибает, а зарабатываешь ты тем, что перепродаёшь наркотики? Когда-нибудь ты найдёшь ответы, но сейчас они вряд ли помогут. Остаётся только жить дальше, надеясь, что всё наладится – может быть.
Отрывок:
Я торопилась. До закрытия онкологического центра оставалось двадцать минут, а мне было нужно повидать Мэри. Я не была у неё почти месяц, думаю, она соскучилась. У нас не так много близких людей, чтобы пренебрегать друг другом.
Сегодня был удачный день – удалось продать двенадцать партий, Мэг будет довольна. Я забежала в киоск около центра и купила Мэри апельсин. Конечно, она больше любит персики, но их сейчас не достать…
Пройдя по жасминовой, дурманящей своим запахом алее, я поднялась на крыльцо. Сквозь стеклянные двери было видно, как дежурная нянечка, сидя на диване для посетителей, потягивала чай. Когда я зашла, она приветливо улыбнулась – меня здесь хорошо знали. Поздоровавшись, я поднялась на пятый этаж. В коридорах было тихо и пусто – в разгар недели здесь редко увидишь родственников или друзей больных.
Завернув за угол, я добралась до последней двери рядом с широким, увитым геранью эркером. Зимними ночами здесь бывает невероятно красиво – Мэри любит, забравшись на подоконник, смотреть на звёзды сквозь частый переплёт .
Я толкнула дверь и зашла в палату. Правда, палатой эту комнату было назвать сложно – на окне висели короткие шторы из шотландки – их где-то достала Мэг, – повсюду были разбросаны нехитрые игрушки, а все стены увешаны рисунками Мэри, правда, чёрно-белыми. У неё нет цветных карандашей.
Сама Мэри спала, крошечным клубочком свернувшись в потёртом плюшевом кресле. По её лицу, пробиваясь сквозь зелень за окном, скакали тёплые солнечные лучи, чуть подрагивая на пушистых ресницах.
Мне не хотелось её будить. Я устроилась на полу около кровати, перебирая кисточки круглого ковра. Мэри очень любит этот ковёр: она сама постоянно пришивает на него бисеринки, искусственные цветы и шёлковые ленты – всё, что попадает в руки. Сейчас он похож на цветную праздничную обёртку от новогоднего подарка – под кружевами и бусинами почти скрылась старые
лоскуты, из которых он сшит. Мне нравится рассматривать его, каждый раз приходя к Мэри, я замечаю что-то новое. Но сегодня взгляд натыкается только на знакомые узоры и узелки – она ничего не добавила… Наверно, была чем-то занята. Может быть, рисовала…
Я оглядываюсь вокруг, пытаясь понять, чем без меня так увлеклась Мэри. Действительно, по полу разбросаны разномастные простые карандаши и огрызки ластиков, на подоконнике – целая стопка изрисованных листов… Я встала и тихонько подошла к креслу. Мэри чему-то хмурилась во сне, недовольно посапывая. Взяв с кровати плед, я укрыла её, подоткнув уголки, и снова уселась на пол.
Предвечерние тени уже гуляли по стенам и потолку, где-то в холле часы пробили восемь. Я знала, что медсестра, которая будет делать вечерний обход, не прогонит меня, но сегодня я не могла задержаться тут надолго – Маргарет просила помочь расфасовать товар. В конце концов, я могу оставить Мэри апельсин и написать записку. Всё равно теперь я не скоро уеду из города, постараюсь заходить к ней почаще.
Я встала, пересекла залитую солнцем комнату и уже собиралась толкнуть дверь, когда услышала её тонкий, чуть хриплый голос:
– Дем! Ты уже уходишь?..
Я прикрыла дверь и обернулась. Мэри сползала с кресла, смешно перебирая ногами в разноцветных вязаных чулках. Очутившись на полу, она подбежала ко мне, крепко обхватив за колени. Я улыбнулась, подхватив её на руки:
– Соня-Мэри. Я думала, ты уже не проснёшься сегодня…
– Я всю ночь рисовала. На окошке в коридоре – срисовывала луну, – ответила Мэри, теребя мои волосы. – Но у меня плохо получилось… Дем, ты очень вовремя пришла. Я боялась, что ты можешь опоздать.
– Что случилось? Срочно нужны лекарства? – С тяжёлым сердцем я потрепала её короткие каштановые косички. Апельсины апельсинами, но денег, как всегда, в обрез. Вряд ли Мэг сможет собрать на новые таблетки, да и не её это забота. А за химиотерапию недоплачено ещё с прошлого квартала…
– Нет, нет, Дем, не переживай! – Мэри рассмеялась, взглянув на моё озабоченное лицо, но тут же стала серьёзной. – Не лекарства… Мне нужны краски – обычная акварель. Или гуашь…
Краски? Мэри ещё совсем ребёнок, конечно, ей хочется рисовать, в этом нет ничего странного, но что-то в её тоне насторожило меня.
– А почему именно сейчас? – чуть резче, чем обычно, спросила я.
Почувствовав моё удивление, она быстро заговорила, будто боясь, что я её не дослушаю:
– Дем, только ничего не говори… я знаю, мне нужна донорская кровь, она дорогая, а у тебя нет денег… И папа теперь совсем редко заходит, он не даст… Вот… А позавчера я видела по телевизору рекламу… про конкурс рисунков. – Мэри говорила быстрее и быстрее. – Для детей, больных лейкемией. Там нет денежного приза, но если выиграешь, фонд полностью оплатит лечение… Я уже пробовала рисовать, но карандашом получается совсем бледно. А Билли мама принесла гуашь, он рисует пальцами, – уже захлёбываясь, лепетала она. – А у Энн есть фломастеры, но она не хочет делиться. А Тим сказал, что вырежет дома фигурки из цветной фольги…
Глаза у Мэри покраснели. На людях она никогда не показывает, что скучает по маме, но я-то знаю, как ей хочется, чтобы и её по вечерам забирали отсюда домой, как других домашних детей, у которых есть фольга, фломастеры и родители… Но из родных у неё только отец, прилетающий к ней пару раз в год, и сводная сестра, живущая на чердаке вместе с контрабандистами.
Я не могу её забрать. Не могу при всём желании. Я говорила об этом с Маргарет – она считает, это будет глупо. Я её понимаю – нам и так тесно на нашем чердаке, а Мэри нужно полноценное питание, нормальные условия и постоянный уход. Вряд ли я смогу всё это обеспечить. По крайней мере, сейчас. Ближе к весне я окончу школу – экстерном. Потом поступлю в колледж и получу настоящую профессию. А там куплю или сниму комнату, и Мэри будет жить со мной… Может быть, может быть, как любит говорить Мэг.
Я обняла Мэри и, достав из кармашка её свитера носовой платок, промокнула ей глаза.
– Я же знаю, ты рисуешь лучше всех – и Билли, и Энн, и Тима. Я обязательно принесу тебе краски, Мэри, только не плачь, ты же знаешь, тебе не надо расстраиваться.
Мэри подняла на меня огромные чёрные глаза и тихо сказала:
– Спасибо, Дем. Только поскорее, ладно?
Складывая её платок, я кивнула, а сама подумала, что добыть краски, пожалуй, будет нелегко…
Отогнав невесёлые мысли, я плюхнулась на кровать и стала дёргать за лапы корноухого медведя, которого сшила для неё года два назад.
– Не обижай Злюшку. – Мэри прозвала его так за раскосую, вечно недовольную морду. – Он и так обижен судьбой, – лукаво добавила она, глядя на меня.
– А где Жюли?
Жюли – любимая и единственная кукла Мэри, тоже сшитая, но не такая, как кривой Злюшка. Жюли шила её мама. Именно поэтому Мэри так её любит. Иногда даже разговаривает с ней, играет в дочки-матери. Правда, не понять, кто здесь дочь, а кто – мать… Мэри никогда не расстаётся с Жюли – таскает её с собой в столовую и в парк, а на ночь кладёт в кровать. Я пробовала мастерить для Жюли наряды из старых вещей Мэг, но мои неуклюжие платьишки не подходили элегантной, с иголочки одетой кукле, и я бросила это занятие.
(Без рейтинга)
Загрузка...