(185 голосов, средний бал: 4,82 из 5)
Загрузка...
Работаю в Американском университете в центральной Азии. Декан по внеучебной деятельности студентов. По совместительству руководитель молодежного театра “Дебют”. Сценарист. Писать и публиковать рассказы и стихотворения начал лет 5-6 назад. За это время издал пять книжек. В литературных объединениях не состою.
За короткую 50-летнюю жизнь успел поработать:
Профессиональным футболистом
Тренером по футболу
Учителем в школе и преподавателем в различных университетах
Руководителем Детского театра
Рабочим: маляром, слесарем, мебельщиком и т.д.
Около года жил в США. Остальное время в Кыргызстане.
Последние 15 лет работаю в АУЦА. Кроме основной работы по позиции преподаю Сценическое искусство.
С уважением,
Н Шульгин
Сто лопат
Перед жизнью и крыльцом
Я маленький мальчик. Татарин.
Я не знаю, что такое татарин. Папа мне сказал:
– Наиль, запомни, ты татарин… Мы все татары… Я татарин, твоя мама татарин, твоя брат и сестра татарин, и даже тётя Роза, которая приходит в воскресенье за селедкой, тоже татарин… А особенно татарин твой дедушка Малик…
Дедушку я не любил. Не то, чтобы не любил. Я его боялся…
Дедушка был маленький, как его имя, и у него был только один глаз. Еще у него была лошадь и повозка. По воскресеньям он ездил по городу и кричал:
«Шара-бара!!! Шара-бара!!!»…
Это значило, что он собирает старые вещи. Дети крали из дома любые вещи родителей, какие попадались под руку, и тащили к нему на повозку. Дедушка внимательно смотрел на вещи строгим глазом и, в зависимости оттого, что решал глаз, выдавал детям из деревянного ящичка, на котором сидел, сладкую тянучку или шарик на резинке.
Если вещь была очень хорошая или новая, дедушка давал и тянучку и шарик…
Где он брал эти тянучки и шарики?! Никто не знал. В магазинах их не продавали…
Друзья мне завидовали.
– Ты, наверное, гад, каждый день тянучки ешь? – говорили они.
– Нет, – отвечал я правду, – дедушка дает мне только подзатыльники.
Мне не верили и завидовали. Почему-то это было приятно.
Дедушка приходил к нам один раз в неделю по субботам, и первым делом давал мне и брату по подзатыльнику.
– Сын, – спрашивал он у отца, – когда ты в последний раз порол детей?
– Вчера!.. Вчера, после обеда, как раз порол… – быстро отвечала мама, – два раза. Один раз под виноградом, чтобы не ели зелёный, а другой раз в курятнике, чтобы…
– Врешь, невестка! – не верил дед. – Как можно пороть под виноградом или в курятнике? Там как следует не размахнёшься… Бог сказал: «Если детей своих не бьёшь, значит, их не любишь!»…
– Это он Вам сам сказал? – уточняла мама.
– Не дерзи, женщина! – отрезал дед. – Я тебе дал хорошего мужа, потому что порол его каждую субботу! И не потому, что он ел зелёный виноград, а потому что так положено!.. Чтобы помнил правила!..
– Какие правила?
– Какие надо!
– Плов остынет, – говорил отец.– Пошли в дом. После обеда попорем обоих. Поможешь, отец?
– А как же! – отвечал дедушка и молился.
Молиться – это значит закрыть глаза, поднять голову кверху, быстро-быстро пошевелить губами, провести руками по лицу, как будто моешься, и сказать «Омин»…
– Омин! – говорил дедушка. – Обед, татары…
– Омин! – говорили мы и проводили руками по лицу.
Дедушка ел много. Я думаю, чтобы не готовить дома и чтобы в животе на больше жизни хватило еды. От этого сразу, когда кончался плов, он засыпал прямо за столом. Мама делала – «Тс-с-с-с-с!» и отправляла нас со старшим братом делать уроки…
Дедушка просыпался через пятнадцать минут.
– Сын! – кричал он. – Чем пороть будем – ремнем или хворостиной?
– Ремнем, – отвечал папа, – только в следующий раз. Мы тебя не дождались… Я посадил их за уроки …
– Ладно, – говорил дедушка. – Уроки ещё хуже. Проводи меня.
И уходил…
Просто жизнь
– Наиль, – сказал мне отец, – твой старший брат старше тебя на три года. Не успеешь оглянуться – женится. Поэтому, по совету дедушки, я решил начать строить ему дом возле большой дороги. Я буду строить его две недели вместе с твоей мамой и с твоим старшим братом, у которого всегда рука в штанах, потому что он стремительно превращается в мужчину… Твоя старшая сестра будет варить нам плов. Спать мы будем очень мало, и под открытым небом… Спасибо, что мой папа Малик согласился взять тебя на эти две недели к себе…
– Ты говоришь, как дедушка, – заплакал я.
– Правильно, – ответил отец, – потому что я его сын. Когда ты вырастешь, ты будешь говорить точно так же.
– И у меня будет один глаз, и я буду кричать «шара-бара» по воскресеньям?
– Это если повезёт… Запомни, Наиль – ты татарин… Мы все татары… Я татарин, твоя мама татарин, твоя брат и сестра татарин, и даже тётя Роза, которая приходит в воскресенье за селедкой, тоже татарин… А особенно татарин твой дедушка Малик, который согласился за две недели сделать из тебя настоящего татарского мужчину!..
– Я не буду держать руку в штанах! Девчонки в классе будут смеяться…
– Сейчас каникулы… Никаких классов нет… Не говори глупостей. Вопрос решен!..
Утром сестра повела меня к дедушке.
«Интересно, – думал я, – он будет меня пороть ремнем или хворостиной? Или по выбору?.. Если по выбору – что лучше?..»
Меня ни разу в жизни не пороли, и я затруднялся с ответом. Вот придем мы, думал я, к деду и он спросит: «Ну, что, маленький татарин, ремнём или хворостиной?»…
Что ответить?..
Надо было самому попробовать ударить себя ремнём и хворостиной, подумал я последнюю мысль, потому что мы уже пришли.
Я ни разу не был у дедушки. Мы с сестрой стояли возле больших деревянных ворот, в которых была вырезана маленькая дверка, которая была закрыта. За воротами лаяли собаки. На слух две или три…
– Кто? Кто? Кто?.. – гавкали из-за ворот собаки.
– Я привела Наиля, принесла его вещи и еду на две недели! – прокричала сестра сквозь собак.
– Оставь всё на улице и уходи! – послышалось из-за ворот…
– Не уходи, – сказал я.
– Будь мужчиной, не плачь, – сказала сестра, положила вещи на землю и ушла.
Я решил последовать совету сестры – засунул руку в штаны, приготовился к самому худшему и стал ждать.
«Все-таки лучше ремнем, – думал я. – Хоть это, наверное, и больней, но зато полосы будут широкие и я смогу сказать, что это от горчичников… Конечно, пацаны на канале спросят – а чего такие тонкие горчичники?.. Я тогда скажу, что это китайские специальные горчичники, которые привезла тётя Роза в подарок на 1-е мая. Все знали, что тётя Роза ездит в Китай и что-то оттуда привозит в мешках…»
Прошло много времени. Я не умею считать время, когда каникулы. Когда учеба, то время считается уроками и переменами, а когда каникулы, то часами. Но часов у меня не было…
– Ну что, долго ждал? – услышал я за спиной. И кто-то повернул меня кругом за плечи. Это был дедушка.
– Долго, – честно ответил я.
– А откуда ты знаешь, что долго?
– Время шло…
– Дурак. Времени нет. Время придумали часовщики, чтобы деньги у дураков собирать… На кой нам черт знать, сколько сейчас времени, если при нынешней власти перерывы в магазинах отменили, а водку продают круглые сутки?..
– Не знаю…
– Не знаешь, потому что дурак. Я тебя буду учить, и ты будешь не дурак, а хитрый татарский мальчик.
– Дедушка Малик, а можно ты меня будешь учить не хворостиной, а ремнем?
– Не называй меня дедушка Малик. Это по-русски. Зови меня по-татарски – Бабай… Я тебя буду учить и хворостиной, и ремнем… У вас в школе сколько предметов?
Я «помолился» губами и ответил:
– Пять.
– Значит, надо ещё три придумать… кроме ремня и хворостины… – В свою очередь «помолился» дедушка и заглянул в узел, который оставила сестра, не тем глазом. Вместе с «не тем глазом» в мешок залез нос.
– Сыр, мясо, хлеб, картошка, макароны, крупа и масло. Мало. На нас двоих на две недели не хватит. Ты много ешь?
– Сколько мама дает.
– Это хорошо. А черешню любишь?
– Очень.
– Это ещё лучше. А селёдку?
– Не очень.
– Это плохо.
Дед повел меня куда-то вдоль забора и привел к неприметной доске, которую отодвинул, и ловко пролез сквозь дырку. Я пролез ещё ловчее. Пока дед прилаживал и маскировал доску, я спросил:
– Дед, а зачем мы ходим не через ворота?
– Когда на нас нападут киргизы, узбеки или русские – они полезут через ворота, и тогда мы нападем на них сзади…
– А если ворота вообще убрать?
– Дурак! А как мы будем выводить быков?.. И вообще… Если ворот не будет, они найдут доску…
– Кто найдёт, дед, быки?..
– Не зови меня дед, зови Бабай! Один раз повторять не буду!..
Дедушка справился с доской и сказал трем большим и маленьким собакам, которые ждали приказа, в какой момент им начинать меня есть:
– Это мой внук Наиль. Он такой же татарин, как и все мы, но маленький. Поэтому его можно пускать всюду, кроме лошади, и принимать из его рук пищу, если ему удастся её здесь найти. Питаться самим Наилем нельзя. Точка.
– Есть… – разочарованно, но вместе с тем учтиво гавкнули собаки, и пошли охранять лошадь.
– Бабай, – спросил я по-татарски, – а почему нельзя подходить к лошади?
– Она может подумать, что твои зеленые руки – это трава и откусит их.
– Это просто «цыпки»… Мама зелёнкой намазала.
– Напрасно деньги тратила на аптеку. Надо было выпороть и всё бы прошло само…
У дедушки был большой дом и большой двор с разными строениями. От того, что строений, больших и маленьких, было много и между ними росли деревья, закрывая небо и окрестности, определить размеры дедовых владений с первого взгляда я не смог…
Дед громыхнул ключами, которые он носил на шее на кожаном ремешке, и открыл дверь большого дома. Мы сразу оказались в кухне.
– Смотри, Наиль, это холодильник, – сказал дедушка, – он младше меня всего на один год, но выглядит значительно моложе. Спроси меня, почему?
– Почему? – спросил я.
– Потому что я за ним ухаживаю лучше, чем твоя мама за мной.
– «ЗИЛ», – прочитал я на двери холодильника, и, чтобы поддержать разговор, спросил:
– А что такое «ЗИЛ», Бабай?
– Это оно так называется.
– А что означает «ЗИЛ»?
– Я думаю, что оно означает какое-то русское слово. У русских много ненужных слов. Их необязательно запоминать.
– А на нашем холодильнике написано «Бош»…
– Вот видишь. Какой уважаемый татарин придумает такое дурацкое слово «Бош»?..
Дед осторожно открыл «ЗИЛ» и стал аккуратно перекладывать продукты из мешка, который прислали вместе со мной, в холодильную камеру.
– Смотри, – сказал он, когда закончил, – какой хороший холодильник. В нем ещё осталось много места… В следующий раз скажи маме…
– Хорошо, Бабай, – сказал я.
К холодильнику подошел старый, одноглазый, как дедушка, кот и тоскливо заглянул внутрь.
– Кот, – сказал я.
– Да, – сказал дедушка.
– Как его звать?
– Кот и звать…
– А имя…
– Зачем ему имя – он не холодильник… Если хочешь, зови его ЗИЛ.
– А как ты его зовёшь, Бабай?
– Кс-кс-кс… – ответил дед.
Кот удивился и оживился одновременно. В его единственном глазе мелькнула надежда, и он сделал робкий шаг к продуктам.
– Кот хочет есть, – сказал я.
– Да, – сказал дедушка.
– Бабай, а чем ты кормишь кота?
– Дверью, – ответил дед и закрыл холодильник.
– Это как?
– Когда он хочет есть, я открываю дверь и он идет искать пищу. На улице полно всякой пищи для котов.
Дед открыл дверь на улицу и вытолкал туда кота.
– А какая на улице пища для котов?
– Мыши, птицы… Воробьи… Много всякого…
– А дома ты его не кормишь?
– Зачем, если с улицы он приходит сытый?..
– Бабай, а почему у него, как у тебя, один глаз?
– Какой-то сволочь, наверное, стрельнул в него из ружья… Пойдем, я покажу тебе дом.
Дед водил меня по дому и говорил, открывая дверь за дверью:
– Вот комната… Вот комната… Вот комната… Вот комната… Вот комната…
Все комнаты были совершенно пустые…
– А вот комната с диваном. Я вот так ложусь и сплю.
Дед лёг и закрыл глаза…
– Наиль, позови кота. Пусть у меня на животе полежит…
Я немножко поплутал по дому, нашел выход и крикнул на улицу:
– ЗИЛ!.. ЗИЛ!.. Тебя Бабай зовет!..
Откуда-то выскочил кот и шмыгнул мимо меня в дом. Когда я нашел комнату с диваном, все уже спали. Дед снизу, а кот сверху…
Я вышел из дому и сел на крыльцо скучать. Возле меня сели собаки и тоже стали скучать. Из самого большого сарая высунулась большая лошадиная голова. Она оглядела двор, увидела, что деда во дворе нет, и тоже скрылась скучать, как и мы, только в сарае…
Без деда жизнь в его мире замирала. Никто ничего не делал…
Я сходил к сараю, откуда снова высунулась лошадиная голова, и потрогал её шершавые губы.
«Как может быть такая большая голова?» – подумал я и пошел скучать к собакам. Собаки спали на крыльце, куда падала тень от большого ореха. Я выбрал собаку покрупнее и почище, положил на неё голову, подумал, что мне совершенно не хочется спать и тут же заснул…
– Вставай, Наиль, – сразу же сказал дед, – ты можешь проспать жизнь…
– Я только лёг…
– Это тебе так кажется… Ты спишь уже пятнадцать минут… Сейчас мы будем кормить скотину…
– Дверью?
– Нет… Скотина – это не кот…
– ЗИЛ, – поправил я.
– Ну, ЗИЛ, – согласился дедушка…
Мы кормили лошадь овсом, а собак и цыплят варёным овсом.
– Наиль, – спросил дед, – ты до скольки умеешь считать?
– До миллиона.
– Хорошо. Сосчитай цыплят.
– Двадцать девять, – сказал я.
– Хорошо, – сказал дед, – цыплята – это хороший бизнес.
– Бабай, а что такое бизнес?
– Не знаю, – сказал дед. – Пойдем ужинать. Солнце садится.
Дед повел меня почему-то не домой к холодильнику, а вдоль длинного забора к воротам. Возле ворот, закрывая их больше, чем на половину и не давая открываться, лежала огромная спиленная черешня с кучей полузрелых ягод.
– Наиль, – сказал дед, – мне для тебя ничего не жалко, – ешь до отвала!
– Мама запрещает мне, есть недоспелую вишню. Она говорит, что может быть понос.
– Твоя мать русская и ничего не понимает в татарской черешне. От татарской черешни не может быть русского поноса.
Дед выбрал ягоду покрасней и съел.
– Если хочешь, можешь, конечно, идти спать сразу… Без ужина… – сказал он…
Мы ели черешню очень долго. Черешня, даже зелёная, вкуснее всяких сыров и лепёшек.
«Пусть дед порет, – думал я, – зато даёт черешни столько, сколько хочешь… Это уравновешивает» – вспомнил я какое-то школьное слово.
Наевшись черешни до отвала, мы сели на крыльцо поикать. ЗИЛ и собаки легли в ногах.
Крыльцо
– Бабай, – икнул я, – зачем ты спилил недоспевшую черешню?
– Потому что она была на роге у яка, которого я вырастил для бизнеса. Только не спрашивай у меня, что такое бизнес, – икнул в ответ дед.
– А почему на роге у яка черешня?
– Потому что, когда узбеки выводят яка из двора на убой, они одевают ему на голову мешок и к каждой ноге привязывают цепь. Четыре узбека на цепях, а один тянет за веревку. Я в это время прячу собак, чтобы они не напугали яка. Позавчера одна собака спряталась и гавкнула в неподходящий момент. Як от страха мотнул головой и вырвал эту черешню с корнем. Вытащить рог из черешни мы не смогли, поэтому спилили черешню, и як ушел на бойню с полдеревом, – длинно икнул дед…
– Они принесли потом тебе полчерешни назад?
– Зачем?
– Дрова же…
– Молодец, – разочарованно икнул дед, – а я как-то не подумал…
Вырванная яком черешня освободила кусочек звездного неба, и мы смотрели на мерцающие звёзды. Звёзды переменили настроение деда.
– Помолимся, – сказал он.
Мы пошевелили губами, сказали «Омин» и умылись сухими ладошками.
– Бабай, как ты думаешь, где Бог?
– На небе, конечно, балда.
– А как он слышит, если мы молимся так тихо?
– Этого я не знаю.
– Я смерти боюсь…
– Зачем? После смерти мы пойдем в рай.
– А что такое рай?
– Бог сказал – сюрприз.
– Даже не намекнул?
– Зачем?.. Я, правда, слышал, что все получат там всё, что хотят… Я вот старый, наверное, скоро умру… И получу…
– А что бы ты хотел получить в Раю, Бабай?..
– Второй глаз… Чтобы шоферские права вернули…
Я посмотрел на кусочек видного неба и попытался представить Бога. Бог был похож на деда. У него был тоже один глаз, только посередине лба и он удил людей на удочку…
– Ай-ай-ай! – сказал дед. – Наиль, ты спишь, а я уже помолился, и забыл тебя выпороть. Склероз. Завтра два раза должен буду. Ты напомни мне.
– Хорошо…
Просто жизнь
Писать стало хотеться сильнее, чем спать. Я пробирался по стенам, сто раз ошибаясь дверями, и пописал в угол какой-то комнаты. «Жарко, – решил я, – всё высохнет и дед одним глазом не заметит… А если заметит – подумает на кота… Не подумает же он на меня…»
– Пук! – послышалось с улицы. Как выстрел. Я был умный татарский мальчик, и понял, что на нас нападают киргизы, узбеки или русские… Или все одновременно…
Надо разбудить дедушку, подумал я, и воспользоваться той доской, о которой пока ещё никто не знает.
От страха я нашел комнату дедушки мгновенно. Телевизор передавал голых теток. Они меня не интересовали. Я выбежал во двор. Мне было страшно. Мне казалось – покажись сейчас Бабай и все пройдет…
– Стоять! – услышал я голос Бабая. – Тихо!
Мои глаза пригляделись, и я увидел, что дед лежит на земле и метит в кого-то ружьем.
– Наиль, ползи тихо! – услышал я.
Я тихо подполз к лежащему дедушке, который единственным глазом целился из ружья куда-то в темноту…
– Видишь кота? – прошептал он.
– Вижу, – прошептал я, – а где они?
– Кто?
– Русские, узбеки и киргизы…
– Спят. Какая тебе разница… пусть сами охраняют своих цыплят…
– Давай прогоним кота!
– Тихо, дурак, он завтра снова придет, его надо застрелить. Правильно?
– Правильно, Бабай, а почему ты держишь ружье не в ту сторону, где кот?
– Не учи меня стрелять котов, сопляк!
– Вон кот, на заборе ….
– Точно… – сказал дед, развернулся и пульнул. Кот взвизгнул и убежал.
– В жопу попал… Похромает и все пройдет…
– Ну и что?
– Завтра снова придёт, сволочь. Иди спать…
– А ты?
– Я не буду. Если я усну – из ста цыплят у меня не останется ничего.
– Я буду не спать с тобой! – сказал я и приткнулся на кошму.
– Молоде… – услышал я от дедушки все буквы, кроме последней «ц»… Так вкусно мне не спалось никогда…
«Это всё фигня, – снилось мне, – что у моего старшего брата рука в штанах, зато я воин».
Мне снился дед на коне. Он стрелял куда-то в темноту из ружья и кричал: «Где Вы? Выходите! Я вам дам цыплят!.. Их у меня много в ружье!..»…
– Вставай! – разбудил меня дед, – у нас беда!.. Пришел твой друг ЗИЛ. Он где-то лазил и ему прострелили жопу дробью… есть же сволочи…
– Настоящий татарин должен отомстить, Бабай? – смело спросил я.
– Да, но сначала настоящий татарин должен родить сына, посадить черешню, построить дом… и даже сарай… начнем прямо сейчас … Не за чем тянуть…
– Бабай, а как родить сына?
– Я потом расскажу…
– Когда?
– Когда писька дорастёт до пупа.
Я померил, получалось очень долго…
– Тогда начнем с дерева, – сказал дед, – тем более, что мы потеряли черешню. Иди в сарай и принеси лопату. Там на улице растет ничья черешня. Мы её выкопаем. Посадим. И она будет «чья»…
– Бабай, черешня уже надоела…
– А ты что, видел на улице бесплатный персик?
– Нет…
Я пошел в большой сарай за лопатой. Ключом, который из кучи других безошибочно вытащил мой дед, я открыл дверь и вгляделся в темноту.
В сарае стояли рядами (я потом посчитал) сто лопат, сто кирок, сто грабель и ещё чего-то по сто, чему я не знал названия. Я взял крайнюю лопату и вышел во двор.
– Бабай, – сказал я, – над тобой кто-то пошутил и занес потихоньку в сарай всего по сто…
– Нет таких дураков, – сказал дед, – чтобы они отдавали вещи… Это я сам купил…
– Зачем тебе столько лопат?
– Дурак! А если война?..
Я не знал, что такое война и учтиво промолчал…
– Железные лопаты могут лежать сколько угодно… Это тебе не черешня… Кушать хочешь?
– Нет, – ответил я, вспомнив про черешню, – хочу копать…
– Люблю трудолюбивых… А не трудолюбивых не люблю…
– Мама сказала – Бог любит всех…
– Он что, шофёр первого класса?
– Кто?
– Бог.
– Не знаю.
– Ну, вот. Не знаешь, а открываешь рот для мух… Ты что – тупой?..
Я обиделся и замолчал… Дед тоже замолчал… Мне показалось, что он пожалел, что назвал меня тупым…
– Это хорошо, Наиль, что ты глупый мальчик, – немного погодя, сказал дед.
– Почему?
– Потому что твоя культурная мама не заставит тебя таскаться с позорной скрипкой в музыкальную школу, и ты будешь героическим шофером первого класса, как твой дед.
– Я хотел спросить – почему я глупый?
– Ты хочешь сказать, что ты умнее меня?
– Нет.
– Вот, а я же шофер…
– Как Бог?
– Почти… Но о Боге днем не говори.
– А когда?
– Только вечером на крыльце…
– Хорошо…
Крыльцо
– Бабай!.. Ты спишь?.. – разбудил я деда, который храпел, сидя на крыльце, между двумя большими тёплыми собаками.
– Конечно, нет… Это я так думаю… Настоящий татарин не может лечь спать, пока он не помолился… Помолимся…
Мы закрыли глаза. Пошевелили губами и умылись сухими руками…
– Бабай!
– Да…
– Я вчера во сне Бога видел…
– Откуда ты узнал, что это Бог?
– Он на небе был…
– Может, это космонавт… На нем был скафандр?..
– А что такое скафандр?..
– Ну, это такое на голове… Непонятное…
– Кажется, было что-то на голове…
– Значит, космонавт!
– Космонавт – это Гагарин?
– Что такое – гагарин?
– Нам учительница говорила, что космонавт – это Гагарин…
– Запомни, маленький татарин, твоя учительница глупа, как все женщины, слова гагарин нет… скажи ещё ЗИЛ… космонавт – это шофер ракеты…
– Шофер первого класса?
– Нет… я думаю даже высшего… или даже очень… пошли спать…
– Я думаю, такие шоферы ракет видят Бога…
– Запомни, маленький татарин – все шоферы видят Бога!… Кстати, мы уже молились или тебя пороть?
– Молились, но если ты хочешь, то давай пороть…
– Кого?..
– Из нас двоих, наверное, только меня…
– После молитвы нельзя пороть… После молитвы надо спать…
– А цыплята…
– Не бойся… Твой меткий Бабай убил вчера этого чужого кота… Отбой…
Просто жизнь
Наиль, вставай, уже утро! Пора завтракать… Ты не помнишь, мы вчера ели чего-нибудь или нет…
– Кажется «или нет»…
– Тогда мы сейчас поедим…Ты до скольки умеешь считать?
– До миллиона…
– Подойдёт…Сходи в сарай и посчитай сколько там бочек, которые пахнут селедкой…
В сарае, за лопатами, кирками и всем тем, чего у деда было по сто штук, стояли пять огромных бочек. От них чем-то противно пахло…
– Пять, Бабай…. А можно, я их не буду нюхать…
– Надо было лучше купить двести лопат… На войне лопаты нужнее, чем гнилая рыба… Как ты думаешь, Наиль, что делать с селедкой? Эту селедку уже не едят ни собаки, ни тетя Роза…
– Выкинуть?..
– Дурак. Ты что, русский, что ли?.. Вещи выкидывать…
– Русские на канале пьют пиво возле желтой бочки… – сказал я всё, что знал про русских.
– Ты превращаешься в настоящего татарина, благодаря моему воспитанию. А это я тебя ещё не порол… В тебе просыпается ум…
– Почему?
– Потому что пивом торгует хромой Рашид. Я ему продам всю селёдку. Он будет продавать её русским. Им ещё сильнее будет хотеться пива от этой противной селёдки, и он будет получать от них ещё деньги. Понял, почему?
– Понял, – сказал я, хотя меня интересовало не то, как хромой Рашид будет обманывать русских, а почему дед не начинает меня пороть, и значит ли это, что порки «накапливаются», и он когда-нибудь выпорет меня за все дни, или, как в футболе, те, пропущенные, порки будут «заиграны» и, как бы, не будут считаться…
Весь день мы катали с дедом огромные бочки на канал к Рашиду…
Когда Рашид открыл бочки, он сказал:
– Татары! Эти бочки надо сбросить с моста, потому что русские, которые приходят пить пиво, не такие сильные желудком, как тетя Роза… Они могут умереть от этой рыбы и тогда их родственники перестанут со мной разговаривать…
Мы сбросили бочки с моста. Канал проглотил их и довольно заурчал волной…
– Бабай, – сказал я, – каналу понравилась твоя селёдка…
– Ему не понравилось, – ответил за деда Рашид, – просто он из вежливости… Этот канал татары копали…
– А учительница говорила, что солдаты…
– Правильно… А татары торговали рядом пивом и пирожками… Поэтому солдаты не умерли с голоду… А то, если бы умерли, кто бы копал, по-твоему?..
– Татары?..
– Наиль! Когда разговаривают старшие, нужно молчать и слушать мудрости! – прервал меня дед.
– Я понимаю, Бабай, – сказал Рашид, – сегодня у тебя горе, пропала селёдка, которую не ест даже тетя Роза, поэтому я даю тебе бесплатно ведро пива…
– Теперь понял, Наиль, что такое настоящая татарская дружба?
– Да, Бабай…
Дома дед спросил:
– Наиль, ты умеешь писать?
– Да, и считать до миллиона…
– Не перебивай… У меня нет ничего по миллиону, чтобы считать… Пиши:
список друзей, чтобы они выпили пиво. Написал?
– Написал.
– Пиши: киргизы с Глиняной улицы – Бектур, Марат, Курмангазы, Маркенгелен…
– Такого имени не бывает, Бабай…
– Бывает – это Маркс, Энгельс и Ленин…
– Они придут все трое?..
– Нет…Один будет пить за всех троих… Не перебивай… Пиши: узбеки с Кривого переулка… Махмуд, Махамед, Мухаммед и его брат Махмуддин… Записал?..
– «Записал» – это тоже один человек?..
– Не перебивай… Пиши… Русские…
– С какой улицы?..
– Со всех… Анатолий, Толик, Толян и его шурин…
– Шурин – это Шурик?..
– Нет… Шурин – это человек без дна… Одного ведра нам не хватит, Наиль… Как думаешь, Рашид не обменяет остатки черешни на ещё одно ведро?…
Вечером пришли друзья Бабая. Они пили, ели, пели песни и вспоминали, как они были молодыми шоферами и катали девушек в коротких платьях на больших машинах…
Я уснул на собаке, а проснулся на кровати деда. Дед ел сыр.
– Бабай, уже другой день или этот… – спросил я у деда
– Этот, – ответил дед, – ты хочешь сыр или приключений?
Мне очень хотелось сыра.
– Приключений… – сказал я.
– Очередным твоим приключением будет отсутствие сыра в твоём брюхе три дня.
«Ошибся» – подумал я.
– Нет, ты не ошибся, – сказал дед, – потому что ты будешь добывать пищу как все.
– Бабай, – сказал я, – я не могу добывать пищу. Я маленький.
– Тогда ешь черешень, – сказал дед…
Я пошел есть черешню. Она уже не казалась такой вкусной…
«Фигня осталось, – думал я, – дерево я уже посадил. Построю быстренько дом и спрошу у деда, как рожать сына. Скажет ведь, наверное. Прям уж тайна…»
Крыльцо
– Бабай, когда ещё раз нападут узбеки, киргизы и русские?..
– А когда они нападали?
– Сегодня… Я целый час мыл посуду… Война это плохо…
– Война – это плохо, – повторил дед, – но лопаты надо куда-то девать…
– Мама говорит – не надо волноваться: Бог всё устроит…
– Ой… – сказал дед, – Бог!.. Мы же еще не молились сегодня…
Мы пошептали, умылись и сказали «Омин».
– Ты, наверное, думаешь, Наиль, что твой Бабай старый дурак, и поэтому забыл тебя сегодня выпороть?
– Нет. Меня надо выпороть уже пять раз и мне страшно думать о том, что когда-нибудь ты меня выпорешь пять раз подряд…
– И правильно… Маленькие должны уважать старших… Так Бог сказал…
– «Он сам Вам об этом сказал»? – спросил я словами мамы.
– Сам, – сказал Бабай. – Он сегодня с нами пил пиво…
– А почему я Его не видел?
– Потому что у тебя ещё не выросли глаза…
Я попытался сделать глаза больше… Но уже была ночь и они сами по себе уменьшались и уменьшались…
Просто жизнь
– Наиль, ты когда последний раз считал цыплят?..
– Никогда… Они куда-то ушли, Бабай…
– Улетели в жаркие страны?.. Мне кажется, – сказал дед, – что они ушли в брюхо к твоему другу ЗИЛу…
– Этого не может быть… Они ему, как братья, – вспомнил я где-то слышанную фразу…
– А почему он тогда не просит есть и не приходит домой… И ещё он нассал в доме…
– Бабай, ЗИЛа жалко – ему кто-то застрелил задницу… И потом, раз нет цыплят – останется лишний корм для лошади…
– Молодец, Наиль… Ты становишься настоящим татарином…
Я вытащил письку и стал подтягивать её к пупу, чтобы померить…
– Нет, – сказал дед… я в смысле, что научиваешься хитрить… Кто стучал в ворота, пока я чистил лошадь?..
– Приходила тетя Роза. Она сказала, что где-то в конце канала узбеки выловили пять бочек с селёдкой. Сказала, если ты хочешь, то можно сделать неплохой бизнес. Они просят по барану за бочку…
– Я не знаю, Наиль, что такое бизнес… Но по барану за бочку – это выгодно… Надо подумать…
– Сказала, зайдет завтра… И один баран ей…
– Этот баран будешь ты,…
– Почему?!..
– Потому что у нас нет баранов… У нас лошадь… Иди – мой посуду и вёдра… Скоро ночь…
– И ещё она сказала, что папа просил, чтобы я пожил у тебя до конца лета…
– И что ты решил…
– Я подумаю…
– Я тоже…
Крыльцо
– Бабай, – спросил я, – ты как-то говорил… а почему шоферы могут видеть Бога?
– Все могут видеть Бога… Зачем спрашиваешь?..
– Хочу у него чего-то спросить…
– Спроси у меня… Может, я знаю…
– Я у тебя стесняюсь…
– Ну, как хочешь… Спроси у Самого… Помолимся…
Мы пошептали, «умылись» и сказали «Омин»…
– Сорок восемь, – сказал я…
– Сорок девять… или даже пятьдесят… Меня не обманешь…
Просто жизнь
– Бабай, скоро придет сестра и заберет меня назад…
– Ну и что?..
– Тебе тяжело жить одному… Когда я уйду, кто будет мыть для тебя посуду?..
– Когда ты уйдешь, будет почти осень… киргизы приведут яков…
– Я видел на улице бабку в галошах… Если у тебя рука иногда бывает в штанах, может ты возьмешь её к себе жить?.. Она будет мыть посуду…
– Честно говоря, только отцу не говори, она мне тоже нравится…
– Тогда я сейчас позову её?!.
– Стой!.. Наиль, ты ещё маленький и не понимаешь некоторых вещей…
Мы помолчали.
– Бабай, расскажи мне вещи, которые я не понимаю… Или надо ждать?.. Я мерил вчера… Писька ещё не доросла до пупа…
– Это тут не причём… Я не могу взять бабку, которая не татарка… И потом она зубами с пяток мозоли счищает…
Я попробовал дотянуться зубами до своей пятки.
– Дурак, – сказал дедушка, – вот ты её совсем не знаешь, а уже пытаешься подражать её глупостей… Вот тебе подзатыльник для воспитания…
– Бабай, а как она до пятки зубами достает? Как это? Гибкая такая, что ли?
– Зачем… Вот, смотри.
Дед вытер руку о штаны, залез себе в рот и достал зубы…
– Ух ты!..
– Это ещё не «ух ты», – сказал Бабай, – вот – «ух ты»…
Он скинул с правой ноги резиновый галош и почесал себе зубами пятку.
– Вот это – «ух ты!»… Но я так не делаю…. Это бабка…
Дед вытер зубы о штаны и вернул их на место.
Мы помолчали.
– Жалко, что не татарка, – сказал я…
– Жалко… – сказал дед…
Крыльцо
– Бабай, мне кажется, что крыльцо становится меньше, а жизнь короче…
– Ты вырос за лето, маленький татарин… и чуть-чуть поумнел…
– Завтра я уйду?..
– Завтра ты уйдешь…
– Тогда давай помолимся?..
– Старший должен призывать к молитве, а не ты… Давай помолимся…
Мы помолились.
– Скажи, Бабай, когда мы «умываем лицо» – это чтобы чисто было… Когда говорим «Омин» – значит, конец… А зачем губами шевелить?..
– А ты что, просто так шевелишь?.. Надо не просто шевелить, а тихо просить себе чего-нибудь у Бога…
– Я не знал… Всё лето просто так шевелил… Мог бы много выпросить…
– Не бойся, я за тебя просил…
– А что ты просил?..
– Я просил: Бог, дай Наилю то, чего у него нет, и отбери лишнее…
– Хочешь, я скажу тебе, что я хотел попросить у Бога?..
– Нет…
– Почему?
– Ты сначала попроси… Нельзя стоять между человеком и Богом…
Просто жизнь
Утром дед, собаки и откуда-то взявшийся хромой ЗИЛ, которого не было месяц, вышли на крыльцо. Лошадь высунула голову из сарая и задумчиво прослезилась одним глазом. Дед сказал речь:
– Наиль, ты прожил со мной целое лето… Я научил тебя всему, что я знаю…Ты не держишь правую руку в штанах, но ты уже почти стал настоящим татарином… Иди и живи дальше…
– Бабай, – спросил я, – а чем отличается «настоящий татарин» от «просто настоящего человека»?..
– Ничем… Не перебивай… Сегодня ты вернёшься домой… Вот в этом мешке еда на две недели. Всё… Иди…
– Бабай, а зачем еда? – спросил я.
– Когда ты пришёл ко мне с едой, я не спрашивал тебя, зачем еда, которую принесла твоя сестра… Еда, чтобы есть.
– Тогда я пошел.
– Стой… Ты, это… Не говори отцу, что я тебя ни разу не порол… И что его ни разу не порол… Он думает, что я его порол, только он забыл…
– Хорошо…
Дед подошёл к воротам и загремел ключами.
– Бабай, а можно я выйду через доску?..
Я безошибочно нашел нужную доску или она меня нашла. Вылезать было немного сложней, чем в первый раз влезать.
В нос ударил запах созревшей акации. Она, наверное, тоже выросла и стала настоящей татаркой…
Эпилог
С тех пор прошло много лет. Бабай, как и обещал, умер, и я почти забыл его лицо… Но когда я чувствую запах спелой акации, я вынимаю руку из штанов и прикладываю её к сердцу, потому что оно колет… Я не знаю почему…
На лобовом стекле моей машины с внутренней стороны привязана маленькая иконка, которую мне дала мама. Теперь я знаю, почему шофёры всегда видят Бога…
Я смотрю на бога и шевелю губами фразу, которую так и не сказал деду:
«Боженька! Дай, пожалуйста, дедушке и Зилу ещё по одному глазу!..»
Стекло машины мутнеет от влаги, и дорога становится невидна. Я включаю щётки, но ничего не меняется…
Автомобильные щётки не могут стереть влагу с моих глаз…