(14 голосов, средний бал: 4,43 из 5)
Загрузка...
Корреспондент газеты “Вечерний Бишкек”. Лауреат литературной премии “Золотая табуретка”.
_______________________________________________________________________________________________________
Кошелек
Толстое портмоне лежало на мокром асфальте, рядом с раздавленным окурком и грязной лужей. Кожаное изделие истрепалось, и в некоторых местах покрылась сеточками трещин. Острые края были сжаты как гармошка и загнуты, похоже, его долго носили в тесном кармане джинсов.
Бакыт нагнулся и подобрал кошелек. Огляделся в поисках хозяина бумажника. По соседнему пешеходному тротуару шли беспрерывно щебечущие подружки, с одной парой наушников на двоих. Школьницы хихикали и не обращали на него внимания. Вдруг дверь с надписью « развлекательно – игровой центр Пират Пью » с грохотом распахнулась и из темного как гробница помещения выскочил пожилой потный мужчина и подозрительно покосившись на него, шаркающей походкой убрался восвояси, показывая широкую спину и толстые окорока.
Бакыт немного подождал, расстегнул язычок и открыл кошелек. На секунду он оглох, онемел и в животе у него образовался маленький ураган. Внутри лежала пачка долларов. Он быстро захлопнул портмоне и воровато оглянулся. Возмущенный хозяин с глазами раненной волчицы, потерявшей щенят, отсутствовал. За спиной было пусто. Он постоял несколько секунд, неловко разминая кошелек во внезапно вспотевших ладонях. Сердце гулко билось где-то внутри, словно набат в глухой деревне.
Он чего-то ждал. Мимо проходили люди, пролетали машины, визжа тормозами, солнце изо всех сил плавило кусок мороженого оброненного плачущим дитем на асфальт. Претендентов на наличность в наличии не было. Никто не ругался матом, не лез к портмоне загребущими потными лапами. Деньги были ничьи, а значит, их можно было взять себе. Но в душе оставалось что-то запретное, похожее на полицейские ленточки, огораживающие место преступления.
Он мысленно порвал эти надоедливые нити и сел на свой скрипучий велосипед. Бакыт ожидал, за спиной возмущенного крика: «Держи вора!». Но… ничего не произошло. Бакыт нажимал и нажимал на педали пока не уехал на несколько километров от того пяточка. Остановился он в подворотне, где остро пахло мочевиной и сыростью.
Дрожащими руками пересчитал деньги. Раз, два, три, четыре… двадцать стодолларовых банкнот, еще десять купюр по тысяче сомов и одна цветастая бумажка с цифрой 500 и с изображением какого-то моста. Бакыт столько денег никогда не держал в руках. Это было целое состояние. На них можно было … все что угодно можно было купить!
Внутри Бакыта начало расцветать ощущение счастья. Мир стал ощущаться острей, и в темной подворотне как будто стало светлей. Скорее автоматически, чем от любопытства он обшарил другие кармашки. В отделении для пластиковых карт он обнаружил несколько монеток и фотографию свиноподобного рыла, с неприятным и наглым выражением. В глубине кошелька лежала одинокая скрепка и неиспользованный презерватив. Потом он вытащил вычурную визитку с надписью: директор ОсОО «Гобсек» Майрамбек Жыргалбаев.
Вдруг в светлом проеме показалась темная фигура. У Бакыта екнуло сердце, он поспешно сунул кошелек за пазуху. Но это оказалась какая-то бабуся, с тяжелыми советскими авоськами, набитыми листьями капусты и полусгнившей картошкой. «Будет делать борщ, а вместо мяса в суп положит кости» – догадался мальчик. Бакыт с равнодушием, порожденным привычкой, смотрел, как на овощном базаре побирались опрятные пенсионеры, копались в мусоре в поисках поломанных морковок, уцелевшей луковицы или надкусанного банана. Когда-то и он с матерью тоже собирал выброшенные куски. Отец повесился по пьянке, и они оставили родное село, поехали в чужой город в стылую ноябрьскую ночь. Кушать – то надо было…
Старушка ушла, охая и скрипя, как несмазанный механизм. Он вспомнил о деле. В багажнике велосипеда из фанеры лежали сорок пять еще теплых лепешек. Их нужно было развезти по клиентам. У Бакыта был небольшой бизнес. После уроков он приезжал к лепешечнику Исламажон – ака и брал у него оптом сладкий хлеб, пахнущий сытостью, и развозил по торговым точкам. С каждого румяного изделия имел два сома. Несколько таких рейсов и у него в приходе оставалось две лепешки и несколько десятков сомов. Легкая работа. Только нужно было несколько часов мотаться по городу. Но он привык к изнурительным вояжам и мышцы его икр были накачены не хуже чем у звезды «Тур де Франс».
Каждый раз, возвращаясь с очередного рейса, Бакыт ждал очередной порции лепешек и смотрел, как веселый печник из Оша, где его дом сожгли мародеры, готовит хлеб. Он мог стоять часами, наблюдая, как старый хлебопек с золотой улыбкой и сожженным южным солнцем до черноты лицом, ловким движением приклеивал к накаленным стенкам тандыра бледные куски теста. В горниле тандыра сырые полуфабрикаты созревали и становились румяными. «Ну что, счастливчик, как дела? Бизнес идет? (у него получалось «бизиниес») Это хорошо, когда у человека слово счастье, вместо имени », – шутил он. Бакыт криво улыбался. Он хотел верить, что впереди его ждет огромное, светлое, необъяснимое счастье, но почему–то не мог этого представить.
Солнце клонилось к закату, когда Бакыт приехал домой. Красно-желтые лучи торжественным, софитным светом освещали унылую панораму типичной новостройки: сотни саманных домов без заборов, поросшие бурьяном огороды. Он жил с матерью и младшей сестрой в мазанке. Участок удалось отбить во время эпидемии самозахвата земель, ставшей прямым следствием мартовской революции. Они круглосуточно дежурили в палатках, сторожа эту каменистую землю, пока испуганные власти не сдались на милость толпам бомжующих граждан из регионов.
Этот домик, похожий на скотный сарайчик, построил брат мамы – плотный мужчина средних лет, с добрым лицом и привычкой к запоям. Дядя считал это дело своей святой обязанностью, поэтому на время даже бросил пить. «Я что не могу помочь сестренке?» – театрально орал он в трубку телефона, откуда слышались истерические визги его жены. Для заливки фундамента родительнице пришлось залезть в долги. Глину для стен они с Бакытом достали тут же, вырыв яму для туалета. Чтобы установить крышу, дядя притащил откуда-то бывший в употреблении шифер, и потемневшие от времени рейки и балки.
Бакыт первым делом прислонил велосипед к обшарпанной стене и внимательно осмотрел цепь. Вроде, нормально. На всякий случай обмазал солидолом шестеренки ножного шатунно-педального привода. И предусмотрительно загнал велосипед прямо домой – чтобы не сперли. Были прецеденты.
Домик состоял из одной комнаты. Она была залом, спальней, кухней, кабинетом, иногда ванной. На полу лежал потрепанный шырдак (1), местами разъеденный молью. В углу стоял сундук, на котором были аккуратно сложены старые тошоки (2). На стенке висел бабушкин курак (3), на хромом стуле царственно восседал маленький переносной черно-белый телевизор с поломанной антенной. Бакыт отбросил ковер, убрал доску грубого деревянного настила, со старческим кряхтением засунул в образовавшийся проем руку и вытащил жестяную коробку из-под конфет. Очистил ее от пыли, и на металлической плоскости высветилась картина, на которой были изображены две дамы в роскошных парчовых платьях с веерами, обступившие мужчину в парике, в тяжелом бархатном камзоле и узких лосинах, самозабвенно игравшего на клавесине. На их лицах застыли счастливые улыбки. Бакыт немного полюбовался этим праздником жизни, потом вздохнул, открыл крышку коробки и бережно положил внутрь портмоне.
Бакыт сбросил туфли, залил в литровую банку воду из канистры и сунул в него маленький нагреватель, злобно зашипевший, как только попал в воду. Быстро набрал из сырого погреба в эмалированное ведро несколько луковиц и картофель, который каждую осень присылали родственники мамы из аула. Ловко очистил овощи, мелко нарезал и тщательно промыл. Поставил казан на самодельную электрическую печку, скрупулезно залив в нее рачительно отмеренную порцию гуманитарного масла и стал жарить нарезанный лук, пока тот не пожелтел. Потом завалил туда гору нарезанных соломкой картофеля. Покончив со стряпней, Бакыт засел за учебники. «Английский язык – эта ваш единственный шанс добиться в жизни успеха», – каждый день убеждала галдящий класс зачуханая учительница. Может она права?
Через полчаса за дверью послышался плач. Визг похожий на звук штурмующего истребителя приближался, пока не стал слышен отчетливо. Дверь распахнулась, в дом вошла мать с орущей сестренкой. «Опять просила купить батончик «Твикса», – с непонятной радостью подумал он. Мама с остервенением раздела ее и сестренка продолжая реветь в три ручья бухнулась напротив Бакыта. Он уткнулся в книжки. Ее рыдания с каждой минутой становились все слабее. Когда она стала икать, Бакыт высунул хитрую рожицу из-за тетради и коварно улыбнулся. Сестренка в смешных косичках, туго затянутых по бокам, капризно опрокинула голову и попыталась снова завыть. Но Бакыт заразительно захохотал, и сестренка тоже залилась смехом.
Сели за ужин. Мать принесла салат оливье и надкусанные куриные окорочка. Она убирала подъезды, а вечером подрабатывала посудомойщицей в одном из кафе. Хозяин заведения разрешал работникам забирать остатки еды от клиентов. Бакыт украдкой посмотрел на мать. Крупные четы ее лица нельзя было назвать красивыми. Сильно отросшие волосы она прибрала с помощью ободка. Она сильно уставала и все чаще пила чай с отсутствующим взглядом. «Бесполезно. Она заставит вернуть деньги», – с железобетонным убеждением подумал он. Бакыт вспомнил, как однажды нашел дамские часы, а она сдала их в милицию.
На следующий день Бакыт отправился в ЦУМ «позырить» на смартфоны. Это было огромное кубическое здание, битком набитое людьми и товарами. Он часто сюда захаживал – помечтать. «Братишка, сотки меняем, продаем» – сказал скупщик, окатил взглядом худую фигуру Бакыта и сразу потерял к нему интерес. Первый этаж был миром нескончаемых витрин с телефонами различных цветов и модификаций освещенных мертвым матовым светом . Он предусмотрительно не прислонялся к стеклу. На нем оставались жирные разводы, и продавцы не горевшие желанием каждый раз его протирать , ругались по матери. Наконец, он пристроился рядом с девушкой, которая стояла у прилавка с кислым лицом. Она была на высоченных каблуках и пахла духами. По терпкому и сладкому запаху Бакыт понял, что это дорогие духи. «Дайте вот этот, красненький», – приказывала она, растягивая слова. «Это новинка. Ай фон 4 эс. Есть еще Самсунг галакси эс три », – угодливым тоном отвечал продавец с приклеенной улыбкой. Бакыт приблизился, чтобы рассмотреть чудо американской техники, когда наткнулся на неприязненный взгляд брюнетки в леопардовом платье. Лицо девушки искривилась, как будто она прикоснулась к жидким мусорным отходам. Бакыт смутился и принялся рассматривать бюджетный аппарат «Нокия».
Ночью Бакыт проснулся и никак не мог заснуть. Он вышел во двор в одних трусах, майке, и шлепанцах. Стояла серебренная ночь. Лунный свет, сусальным слоем покрывал деревья, крыши домов, каждую травинку. Где-то далеко побрехивали собаки. Он поежился от ночного холода и присел на покрышку от КАМАЗа. Бакыт вдруг вспомнил слова покойной бабушки, которая даже в советские времена, каждый день совершала намаз. «Брать чужое это грех. Бог тебя покарает».
Через неделю он позвонил по телефону , указанному на ивизитке. Ранним утром Бакыт ждал на пересечении улиц Московской и Советской. Подлетел затонированный БМВ, резко тормознул. Дверцы машины распахнулись, из салона вышли две туши. Один толстый с кабаньей рожей. Бакыт узнал в нем человека с фотографии, обнаруженной в бумажнике. Рядом шел человек в черной куртке, с руками засунутыми в синие джинсы в обтяжку, повадками сильно смахивающий на мультяшных хорьков-бандитов. От них пахло перегаром.
«Это ты что ли Бакыт? Где мой кошелек?», – спросил тип с перезревшей мордой. Получив свое портмоне, он долго копался в нем как свинья в желудях.
– Эй, тут не хватает двести бакасов. Ты взял? А?
– Да ты, че? – удивился его развязный приятель – Э, братишка решил моего друга ограбить? Че хочешь, чтобы мы тебя на счетчик посадили? – зашипел он на Бакыта.
– Ничего я не брал, – ответил Бакыт, чувствуя как немеют ноги
– Такое не прощается, – сверля глазами, сказал злобный хорек
– Да ладно, прощаю, – милостиво пробормотал кабан – Бери пока дают . Он сунул в рука Бакыту бумажку . – Пойдем, Айдайка ждет.
– Эта та, которая с большими сиськами? – оживился наглый тип
– Ага
Они сели в авто. Раздался громкий издевательский смех. До слуха Бакыта донеслось слово «лох».
Бумер резко газанув, уехал, обдав остолбеневщего Бакыта синим вонючим дымом. Он почувствовал странную смесь унижения и ярости. Взглянул на ладонь, которая сжалась от бешенства. В ней была зажата купюра. В исступлении он хотел ее бросить в мусорку. Но гнев прошел, осталась только пустота. Бакыт выпрямил пятисот сомовую купюру. На эти деньги он купил килограмм баранины и батончики «Твикс».
По-стариковски сгорбленный мальчишка ехал в автобусе. Напротив сидела бабка в платочке, с разноцветными журналами в сморщенных руках, и горячо вещала еще не старой женщине с аккуратной стрижкой, которую так любят учительницы русского языка. На лице преподавательницы застыло выражение недоверия и нетерпения. Остальные пассажиры индифферентно смотрели в окна, некоторые кисло улыбались. «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную!» – с придыханием цитировала пенсионерка. Во время автобусной проповеди пацан краснел и бледнел. Наконец он не выдержал. «Бога нет!» – раздельно сказал Бакыт обалдевшей бабульке и выскочив в переднюю дверь.
1) Шырдак – ковер
2)Тошоки – одеяла
3)Курак – лоскутный ковер