(2 голосов, средний бал: 3,00 из 5)

Загрузка... Мария Чемберлен родилась в Сибири в семье музыкантов. Училась в школе при консерватории в г. Одесса. Окончила ВГИК и продюсерские курсы в Лондоне. Работала как журналист и продюсер на телеканале Культура, русской службе Би-би-си, телеканале Russia Today. Писать стихи и рассказы начала с раннего детства. Публиковалась в Лондонских газетах и журналах. Первая книга стихов «Осколки»  вышла в 2010г, вторая «Сингулярность» в 2012. Участвовала в Парижском книжном салоне март  2012. Пишет по-английски и по-русски. Сейчас готовится к изданию третью книгу избранной лирики «Невесомость», сборник рассказов «Сто последних раз» и поэтический моно-спектакль «Осколки. Live» Член московского отделения союза писателей России. О себе: «Всегда мечтала родить сына и написать роман. Родила дочь, пишу стихи» ______________________________________________________________________________________________________   *** Так жадно и нежно просил он надежды, Надежды, о, только надежды! Уже не любви…   С любовью так сложно, любовью так можно Порезаться – лучше ее не проси. Я знаю, мы трусы, прости.   Но лишь позови – и он тут же приедет, И в мыслях фанфары будут победу Торжественно сразу играть.   Но не лишай его только движения И к невезению пренебрежения.   Надежду, надежду, оставь!   Бисер Бисер слез всегда радужный – Переливы в будущем, ничего в настоящем. Когда буду бабушкой, то буду рассказывать, Вышивать и оплакивать прошлое наше, Вязать внуку варежки, сочинять ему сказочки, Надевая на елку шары из цветной мишуры, И тебя вспоминать, словно бусину – Я ее умудрилась тогда потерять, Но в канве своей жизни, Уже кем­то расшитой, Не смогла ничего поменять...   Озеро В этот вечер цветущий, женевский, жасминовый Остро хочется одиночества, тишины и близости, Пробегая все те же мосты, Ощущая резную тревожность листвы, Темный запах цветов, эту нежность нечеловечью… Ухожу от себя, от мыслей, от слов, От самой бесконечности.   Озеро даже ночью – чаша для умывания рук – Колеблется, дремлет насмешливо. Да, я знаю, что совесть моя чиста, но и я небезгрешна. Гавань плещется тихая, беспечальная, Лодок, чаек, невстреч, ломота нелюбви. Почему же в тот вечер, забытый уже, здесь в Женеве, Вдруг вся жизнь представлялась тогда, как подарок? Драгоценный. Последний.   *** У меня внутри тишина, и она болит. Где же ты, мой неведомый Айболит, Что приедет однажды и сразу меня исцелит, От всего навсегда уже освободит?   *** Я просто открыла окно и отпустила надежду, как птицу – Пусть улетает себе, серебрится. Мне больше не нужно бояться, бежать, торопиться. Слезы, и стоны, и сонные небылицы Не касаются слуха, не входят в мысли, как спицы. Золотые десницы сияют в сознании, чисты, словно эта страница, Что так убога в тщетном стремленье забыться. Все, что случилось, должно было с нами случиться, А остального не нужно – закроем ставни и лица.   Подстрочник с древнеисландского Я хотела бы жить в Исландии И заваривать чай, пытаясь согреться; Я хотела бы жить в Гренландии И пить кофе, чтоб не замерзнуть навечно; Я хотела бы жить в арктическом холоде – Пусть губы одеревенели настолько, Чтобы я не смогла даже выговорить твое имя В бесконечном любовном голоде.   Разговор по существу Астрологи, гинекологи, стоматологи, Онкологи, массажисты, эндокринологи, Психологи, диетологи, косметологи, Корректоры, книгоиздатели, фоторедакторы, Ортопеды, искусствоведы, набоковеды…   Дайте мне человека, Я хочу с ним поговорить!   Пионерская песня Эта песенка пионерская – Два прихлопа в ней, три притопа – Как в начале все было весело, Все было просто. Я пою уже, кажется, три столетия, И слова все никак не кончаются, Но не петь не могу – каждый вечер Чувство борется с бесконечностью. Победить его можно нечаянно, Потому и пою эту песенку Так легко и отчаянно. Умирать будем, видимо,  так же, С тем же с задорным посвистом, Чтобы всем было радостно, не было горестно. Пойся, счастье мое, одинокая, лейся, песенка. Пусть всегда будет просто все, Пусть всегда будет весело!   *** Дешевые отели, Пустые номера, Разбросанные вещи, Холодная еда.   Вся жизнь – командировка. Зачем она, куда? Понять, найти, услышать Опять одну себя.   Антилопа Ты смотришь на меня Глазами антилопы. Ты думаешь, что целиком Тебя я слопаю?   Но это неправда, мы играем на равных, Так же мучаемся и не спим, Того же боимся, О том же молчим.   Мечта А мне ты достанешься Старый, больной, седой, Толстый, усталый, маститый. Я буду гонять студенток, Сдувать с фотографий пылинки, Варить тебе кашу, Борясь с застарелым гастритом. Ты будешь уже плохо видеть, Иногда меня ненавидеть, Но сжимать мою руку, Отрешенно глядя, как прежде. Последняя жалость будет мешаться С перемолотой солью обид и прозрений, Подозрений, что лучше Не будет уже никогда, и тогда…   Мы будем действительно счастливы, По­другому уже будет просто нельзя.   Наедине Мой вкус всегда был странноват: Бидструп да Дюрренматт, Кьеркьегор, Витгенштейн, Чюрленис, Магритт – Можно сломать язык. Не мейнстримно, в теньке, вдалеке, Черпая из малоизвестного В прозрачной дневной тишине, Наедине.   *** Время учит меня терпенью, Время лечит меня тобою, Ожиданием, пространством и болью, Немотою, стихосложением;   Время учит меня тобою, Время лечит меня терпеньем, Пониманием, непротивленьем, То отчаяньем, то прощеньем;   Время лечит меня, калечит, Собирает – и все сначала: Обольщенье­опустошение, Понимание и прощанье.   Время вылечит нас собою И научит, как жить с любовью.   Реквием Верди Будет ли там хоть что­то, что мы узнаем, В нежном молочном тумане глаза напрягая? Тень или ложка, кукла, улыбка, словцо, Некогда бесконечно родное лицо? Что будет там: свет или просто какая­то мысль, Которая будет длиться и длиться, не прекращаясь? Что будет там? Узнаем ли тех, кто любим, Без кого не могли прожить ни минуты, прощаясь? Или  просто станем волной звуковой В эфире туманном, бескрайнем, печальном? Это реквием Верди, его скрипок щемящих начало.   Когда умру Я стану ночным туманом, Стану вечерней росою, Ветром, травой, паутиной, Ветвью, листвою, собою,   Стану весенним цветком, Ягодой, что хранится под снегом, Глиной, смолою, золою, Птичьим голосом перед рассветом   И верну до последней капели Бесценное это наследство – Я стану душой того леса, В котором прошло мое детство.