БОРИС ГРЕБЕЛЬНИКОВ   (Украина)

Родился в г. Омске. С 1974г. по 1976г. служил в рядах Советской армии. С 1976г. Живу в Украине. Работал: токарем, столяром, рыбаком на БМРТ, сторожем, строителем. Рассказы в газетах Мариуполя. Книга: «Детям и взрослым о пчелах» ISBN 978 – 966 – 8208 – 80 – 5    ББК 46.91  Г 79

Мариуполь: ЗАО «Газета «Приазовский рабочий», 2011 г. – 64 стр.

_________________________________________________________

                                      ОДНОКЛАССНИКИ              

     Отрывок из рассказа

      Делая «ревизию» в книжном шкафу, случайно наткнулся на свой школьный фотоальбом.

— Вот это неожиданность!— обрадовался я.

Водрузив на нос очки, я уселся поудобнее в кресло и начал рассматривать слегка пожелтевшие фотографии. В семидесятые годы двадцатого века фотоаппараты в стране были роскошью, поэтому люди фотографировались по особо важным случаям. Школьные фотоснимки всегда были коллективные и, к тому же, лишь по окончанию каждого класса….

    Пока смотрел на лица с фотографий и узнавал кого-то из одноклассников, я вспоминал сначала прозвище людей, с которыми учился, а затем их имена и фамилии.

   Вот мой взгляд остановился на симпатичном мальчике с гордо поднятой головой.

— Так это же Ловелас, Васька! — в голос воскликнул я, радуясь, что узнал школьного друга.

  Передо мной поплыли воспоминания, словно кадры забытого кино.

                                         ________________________________

                                          

                                             ВАСЬКА — ЛОВЕЛАС.

… В шестом классе в середине учебного года наша классная — Алла Павловна впервые завела Ваську в наш класс и представила:

— Знакомьтесь – это Вася Лопатин. Он будет учиться в нашем классе. В своей школе, в городе Алма-Ата, Вася был отличником.

В классе раздался гул: восторженный – со стороны девчонок, так как симпатичный мальчик им сразу понравился, и угрожающий – со стороны мальчишек, подсознательно почувствовавших явного конкурента на уровне основного инстинкта.

   Среди общего гула раздался возглас:

— А в нашей школе будет двоечник!

Учительница строго повела глазами, но не найдя крикнувшего, слегка подтолкнула Ваську и сказала ему:

— Садись на свободное место!

Новенький направился к предпоследней парте, за которой я сидел один.

Мы встретились с ним глазами. В них я уловил мелькнувших озорных чертиков. «Что-то не похож он на отличника»,— подумал я.

   Садясь за парту, новичок задел своим портфелем мои учебники, и они упали на пол.

— Аккуратней! Гребешь портфелем как лопатой, Лопатин! — заворчал я.

Васька, слегка покраснев, быстро поднял учебники.

— Извини, — прошептал он и, протянув мне под партой руку, добавил:

— Вася.

     Среди пацанов нашего возраста извиняться было не принято. Меня это ошарашило, и я от удивления пожал протянутую руку, буркнув:

— Слышал уже…

      Так мы познакомились. На большой перемене мальчишки окружили нового одноклассника и забросали вопросами. Удовлетворив их интерес к своей персоне, Васька достал из кармана квадратик овечьей шкуры с пришитым кусочком свинца.

— Сыграем в лямбду? — предложил он. На вопрос: «Как это?» — он начал проворно подкидывать внутренней стороной стопы этот незатейливый предмет, рассказывая и считая: — Раз, два, три, четыре…. Если уронил на пол, передаешь другому игроку. Кто больше набьет, тот – победитель. Это казахская национальная игра.

    Никогда не игравшие в эту игру пацаны, по очереди, начали набивать, но после одного – двух ударов роняли эту шкурку на пол. Я тоже уронил после второго удара и с досадой сказал:

— Дурацкая твоя игра, а не казахская…. Подбрасываешь, как дерьмо на лопате. То ли дело мяч…. Играй сам, Лопата, в свою лямбду!

     Все засмеялись над кличкой, приобретенной новеньким, и дружно пошли в класс. Интерес к нему пропал.

     Но через несколько дней он нас удивил. Накануне писали сочинение. Наша классная руководительница – Алла Павловна (учитель русского языка и литературы) принесла наши тетради и разложила их на своем столе в четыре стопки, а одну тетрадь отложила в сторону. И начался «разбор полетов» – так мы называли критику: похвалила тех, кто получил пятерки; пожурила за орфографические ошибки тех, кто получил четверки; троечников раскритиковала в пух и прах; накричала на двоечников и заставила их переписывать сочинение заново. Затем, успокоившись, взяла отложенную тетрадку, Эта тетрадь оказалась Лопатина.

— Ну, а вот сочинение Васи Лопатина, — задумчиво произнесла она, раскрывая тетрадь.

— Я сначала не знала, что и ставить, — произнесла молодая учительница, слегка покраснев и поправляя прическу, как бы прихорашиваясь. У меня мелькнула мысль: «Наверное, единица! Вот тебе и отличник!».

— Вот, послушайте…! Тема раскрыта полностью, но в какой форме! — воскликнула Алла Павловна и начала выразительно читать Васькино сочинение, написанное стихами. Стихи оказались действительно хорошие, нас затронули, особенно девчонок, судя по их раскрытым ртам, когда они слушали. Захлопнув тетрадь, учительница сказала:

— Я поставила пять с плюсом, потому что, к сожалению, оценки шесть баллов нет.

    Алла Павловна – молодая учительница, незамужняя, увлекалась поэзией, печаталась в городской молодежной газете. Два раза ее стихи, печатали в каком – то поэтическом сборнике. Девчонки нашего класса были от нее без ума, потому что пытались сами писать кое – какие стишки.

  Увидев в Лопатине поэтическую натуру, родственную ей, учительница завела с Васькой беседу на тему написания стихов. Теперь уже мы, пацаны, раскрыв рты, слушали специфическую речь с неизвестными нам терминами: «Ямб», «хорей», «строфа». В глазах Аллы Павловны и Васьки попеременно загорались искорки, которые мы называли «бесы скачут»….

   На парту мне неожиданно упала записка с вопросом: «Аллочка в Лопату влюбилась?». Я узнал почерк своего друга Витьки, сидевшего в другом ряду (нас недавно рассадили за баловство), тот вопросительно кивал головой, требуя ответа. «Ты, смотри…, заметил «чертиков» в глазах у этих хреновых поэтов», — удивился я Витькиной наблюдательности и угрюмо глянул на своего друга, который с нетерпением ждал записку с моим мнением. «Да ну, тебя», — с досадой подумал я, заинтересованный разговором о поэзии, а на обратной стороне записки написал: «Спроси у нее»,— и закинул бумажку Витьке. Тот, понял мою иронию, обиделся и отвернулся.

   Через два дня Лопатин принес городскую газету, где были напечатаны его стихи. На перемене, пробежав глазами по газете, я, из-за мелькнувшей в моем сознании зависти, со словами:

 — Дерзай, поэт! — грубо похлопал его по плечу и отправился с друзьями покурить в туалет. Васька не баловался сигаретами, поэтому остался в классе, окруженный девчонками. Те наперебой выхватывали друг у друга газету с возгласами:

— Васенька, какой ты молодец! Какие у тебя лирические стихи…, как у Есенина!

    Вернувшись из туалета, мы застали такую картину: Васька, как турецкий султан в гареме, сидел за столом и читал стихи из своей общей тетради, а облепившие его девчонки с умилением слушали, некоторые, при этом, нежно гладили Ваську по голове.

— Вот ловелас чертов! — сказал ревниво Витька, и мы мальчишки, дружным смехом одобрили новое прозвище.

    Лопатин отлично ладил с нами и девчонками. Конечно, мы не приветствовали его дружбу с одноклассницами, но ему было плевать на это. Меня же к себе он расположил тем, что помогал на контрольных работах по математике. И мы сдружились.

Однажды, на уроке, Васька доверительно у меня спросил:

— А ты ходишь на свидание к девочкам?

Я, с удивлением, посмотрел на него, думая, что он меня провоцирует, и ответил:

— Еще чего…, не хватало с девчонками сюсюкаться!

Затем, приосанившись, давая понять Ваське, что я настоящий мужчина, добавил:

— Я на хоккей в спортивную школу хожу!

Но, в мыслях, я хотел бы встречаться с понравившейся мне одноклассницей, но не знал, как к ней подступиться, да к тому, же боялся, что задразнят приятели, когда увидят меня прогуливающимся с девчонкой.

— Ну и зря. Знаешь, как классно целоваться в засос! — прошептал Васька и начал рассказывать о своих встречах. Оказывается, он каждый вечер назначал свидание двум-трем девчонкам, но в разное время. Из-за жадности к поцелуям, у Лопатина иногда бывали «накладки», и на встречу приходили две школьницы. Но никого это не смущало, и они втроем прогуливались по парку, весело беседуя и читая стихи. А когда наступали сумерки, Ловелас где-нибудь в укромном уголке целовался с обеими по очереди.

Я удивленно и с завистью слушал его рассказ. Наконец, он предложил:

— Пойдешь со мной? Я с девчонками из параллельного класса договорюсь.

Долго уговаривать меня не пришлось, и я, смущаясь, согласился.

— Танька и Светка нравятся? — спросил Васька, глядя на меня. Я, сильно покраснев, утвердительно кивнул головой, потому что говорить я не мог, от волнения пересохло в горле.

— Ну, все…, договорились. На шесть вечера. Смотри, не опаздывай! — сказал Лопатин, щедро улыбаясь, будто подарил мне подарок, о котором я мечтал всю жизнь. Кое-как справившись со своим волнением, я задал «шкурный» вопрос:

— А ты с кем будешь?

— Да мне все равно. Я уже с обеими целовался, — ответил Ловелас и зевнул.

«Ничего себе! Тут в груди распирает от волнения, не знаешь, как до вечера дожить, а он так запросто, да еще и зевает», — подумал я.

   К входным воротам парка я приперся первым и целый час маячил вокруг бабок, торговавших сиренью и тюльпанами, и, которые через некоторое время, увидев во мне подозрительную личность, начали пододвигать поближе к себе ведра с цветами.

Наконец, появился запыхавшийся  Лопатин. Он покрутил вокруг головой и объявил мне радостную весть:

— А вот и девочки идут!

Тут и я увидел подходивших к нам Таньку и Светку, по случаю свидания одетых в модные короткие юбки.

— Знакомься! — слегка подтолкнул меня Васька.

— Да я что, не знаю их?! — удивленно возмутился я. Ловелас незаметно ткнул меня в бок кулаком:

— Так положено по этикету!

Повинуясь новому другу, я грубо пожал протянутые мне девчоночьи ладошки, отчего Танька и Светка по очереди громко взвизгнули. Торгующие бабки с испугом уставились на нас.

— Ну что ты так грубо, как бык колхозный! Нежнее надо…. Учись! — произнес Васька и, как заправский ловелас, расшаркиваясь, поцеловал девчонкам руки, отчего те смущенно зарделись.

— Теперь ты, — попытался заставить меня Васька, сделать то же самое. Но я грубо отрезал:

— Обойдутся!

С интересом наблюдавшие за нами старушки, осуждающе покачали головами.

— Теперь идем гулять! — торжественно объявил Лопатин и, сделав руки «калачиком», кивнул подружкам головой. Те с готовностью подхватили его под руки, и троица быстрым шагом тронулась в сторону парка. Я поспешил за ними.

     Обернувшись на ходу ко мне, Васька приказал:

— Возьми кого-нибудь из девушек под руку!

Я с волнением поспешно выполнил приказ, ухватившись за локоть Светки, потому что она была ближе ко мне.

   Какое-то время мы шли вчетвером. Но ступив на аллею, где помещались только три человека, мне пришлось отпустить локоть партнерши и плестись позади всех. «Не пойду же я по газону!» — мелькнула умная мысль в моей голове, и я замедлил скорость своего движения.

Васька, на ходу, выразительно читал стихи Есенина, не включенные в школьную программу, вперемешку со своими. Подружки восторженно слушали. Некоторые стихи Есенина были с матерщиной, и я с интересом прислушивался к голосу Ловеласа. Но вскоре мою голову начала сверлить мысль: «Когда же будем целоваться?». Я только ради волнующего поцелуя согласился на эту авантюру.

    Но сумерки, как назло, наступали медленно, а мы уже делали четвертый круг по аллеям парка. Со стороны можно было наблюдать, как спереди шли трое подростков, весело щебетавших, а за ними, на расстоянии трех шагов, как собачонка, плелся взъерошенный мальчишка.

На пятом круге я сдался и подумал: «Идти дальше за компанией или повернуть домой?». Идти домой победило. С досады плюнув, я злобно пробурчал: «Ну, тебя к черту со своим свиданием, Ловелас хренов!», — и, развернувшись в сторону дома, стремглав помчался навстречу домашнему уюту и вкусному ужину.