%d0%b3%d0%b5%d0%be%d1%80%d0%b3%d0%b8%d0%b9-%d0%bc%d0%be%d0%b2%d0%b5%d1%80%d0%bc%d0%b0%d0%bd_%d0%bb%d1%83%d0%ba%d0%b0-%d1%88%d1%83%d0%b2%d0%b0%d0%bb%d0%be%d0%b2Лука Шувалов Родился в Москве в семье художника и детского врача на столичной окраине «Село Алексеевское», расположенной её северо-востоке. Учился в школе, в настоящее время носящей имя А.Т. Твардовского, в институте химического машиностроения, где получил специальность инженера-механика. Долгое время проработал в авиационной, газовой промышленности, до сих пор активно трудится на станкостроительном предприятии. В настоящее время проживаю в Костроме. Пробовать себя в литературе начал довольно давно, но активно под псевдонимом «Лука Шувалов» начал публиковаться в Интернете только с начала 2014 года. Тексты стихов и рассказов можно найти на сайтах «poezia.ru”, stihi.ru, “grafomanam.net” и на ряде других. Своими литературными учителями считаю Пушкина, Толстого, Достоевского, Маяковского, Бабеля, Хемингуэя, Шукшина, Улицкую, Сорокина, Акунина и многих, многих пишущих и проповедующих в качестве своего художественного подхода «иронию и жалость».

Поэзия "Петровский триптих"

Приехал царь Петруша на Кукуй, В немецком платье, рядом Алексашка, Набита хитростью и кулаками ряшка, Гостинцы на сиденье, серый куль. За Яузой домишки, дерева, Ганновер, Мюних, Йена и Аахен, Остаться здесь бы до кончины на хер, Да долю царскую куда же подевать? Сошли с кареты, сели на траву, Темны и горьки мысли у Петруши, А Алексашка, будто бы подслушав, Промолвил едко: «Чисто как живут! Ну эта сволочь на кукуйской стороне: Все эти рейтары, купцы да капитаны, Нахапали в России капиталы, И нас же обсирают, разве нет?» Сощурился недобро царь Петруша, «Уж больно разговорчив стал, холоп! Ты поберёг бы что ли задницу да лоб… Поменьше отрясали б удом груши. Так жили бы не хуже этих вот! Да. Точно жили бы не хуже... И спят подолгу, леность, грязь да лужи» Промолвил царь и, сунув трубку в рот, Он скрипнул Сашке: «Девки ждут, поди. Давно уж не плясал я менуэта, А хороша как всё ж сисястая Аннета! Что брюхо трёшь? Вон там в кусты сходи!» Петруша пиво пил, гостинцы раздарив. Спало Останкино, Зарядье и Остожье, Сны были лёгкие, весенние, о Божьем, И терпеливо ждал рассвета Третий Рим.   ПРИГНУВШИСЬ, ПЁТР ВОШЁЛ В СВОЮ ТОКАРНЮ Пригнувшись, Пётр вошёл в свою токарню, Дела закончил иль не приступал, На нартовский станок усталый взгляд упал «Хорош, собака, наградить бы парня» Стоит - накрыт рогожей - у окна, Как конь-огонь по ездоку скучает, А тот его за лихость привечает, Носками ног давя на стремена. Да где же промчишься конным лишний раз? Заботы государевы – репьями: Сенаторы, министры да крестьяне, И каждый ждёт его Петра приказ. А он вот и не требует приказа Токарный этот нартовский станок, Стоит себе, как конь, четырёхног, Отрадою для рук, ума и глаза. Он для Петра - мечта о сонме Дел, Ремесленном сопящем интересе, О счастии неумственном, телесном… И он станок ногой своей вертел. Резцом голландским бронзу разодрав, Вороной каркал новомодный суппорт, А Пётр стоял, как будто впавши в ступор, Единым со станком издельем став. И стружкой обжигалася нога, А Пётр стоял и думал Царь о дюймах, Чем сковывал беспутство мыслей буйных, И пот со лба стирал арап-слуга.   ХРИПЯ, ЛЕЖИТ ПЁТР АЛЕКСЕИЧ НА ПОСТЕЛИ Хрипя лежит Пётр Алексеич на постели, На трон последний шестерыми вознесён, Так долог ростом и тяжёл был весом он, Что шестерых хватило еле-еле. Январский день промозглостью своей, Усугубляет холод будущих предчувствий, Реки петровой видно уже устье, Доплыл он до него, крича: «Скорей!» Всю жизнь кричал, других мутузя в холку, Под зад, по спинам палкой, батогом. Не знал, видать, о способе другом. А может знал...да что в том знанье толку? Жизнь такова, поводыря слепцов холопьих, Все смотрят снизу, и в зрачки не заглянуть, А мне хотелось сдвинуть их чуть-чуть, Хоть на вершок туда. На полвершка. К Европе. ... А то я их не знал, уж стольких повидал: Постелют мягко, да бока болят. Засранцы. Но чисто как живут германцы да голландцы! А мы-то что? За что нам Бог не дал Подобной жизни навык и желанье. А может дал, да спрятал глубоко. Открытое увидеть нелегко, А если уж внутри, во тьме, за гранью... Вот кто-то грудью навалился. Катька: «Кто следующий, Петруша?» Пахнет луком. Должно быть выпила, в глаза такая мука. А кто? Эх, мне бы жёнка это знать бы! Всё будет меж рабами первый раб! Решайте сами... Что-нибудь промолвлю... Не того мне. Вон он в блеске молний Плывёт сюда последний мой корабль. Очень плохоПлохоУдовлетворительноХорошоОтлично (1 голосов, средний бал: 1,00 из 5)
 Загрузка...