Мои тексты обо мне расскажут лучше, чем я сама...
My texts will tell about me better than myself...
Рассказ "ТА́Н-ДАН-ДАН-ДЖА́Н"
Ту-ду́-ду, ду́-у́-ру! Ту-ру́-ру-ру-ра́!
И тут литавры:
Паб-да́б-баб-да́б-ба, шуб-ду́б-дуб-ду-ба́́! Ба-ба́б, даб-да́-а́-ра!
Это я пою. Я всегда пою. А вы нет?
Ту-ди́-да-да-да́-а́!
Ну, тогда петь буду я!
И на саксофоне:
Пам-ти́-и́-ра-ра, би́-и́-ра-ра-рэ́-э́!
Ну ты, чего уставился? Рот закрой! Ага! Давай, давай, скрипи своими колесами. На дорогу смотри лучше: велосипедист!
И соло на трубе:
Ту-ду-ду-ду́-у́-ра! Ту-ду-ту-туд-ду́-у́-ра! Ту-ди́дн-ту-ду-ра́!
И ножкой дергаю. Вот так. Ясно? И эдак!
Та́м-па́м! Па́м-та-да, ба́м-да́м!
Дождь пошел.
Па́б-дуб-ду́б, па́б-дуб-дуба́.
И палочками, палочками:
Тр-рр-э́ц! Ца-ца-ца́…
И по лужам, по лужам. А я без зонта:
Паб-дуб-дуб-ду́-ба, бу́б-дуб-дуб-шаб-ду-ба́…
Машина: ту-ду-ди́, ту-ду-ди́!
Стекла тонированные. Ди́-и́, да-да-да́…
А тут тромбон:
Дад-ба́-а́!
Как обдаст – только и успеваю отскочить! Ту́-у́-ри́п!
И след простыл! И номера не оставил: гонщик. Ту́-у́-ду-ди́п!
И пальто мое новенькое плачет…
Ту-ду-ди́, шаб-ду-ба́…
И какая-то тетка (тэ́ц-пэ́ц!) в красной шляпке (та-ра-рэ́ц) криво ухмыляется (и палочками, палочками: пэ́-э́-ц!) – а шляпка вот точно изъедена молью, вот точно, вот голову даю на отсечение (шуб-дуба́)! Так вот эта красная шляпка (та-ра-рэ́ц, пэ́-э́-ц!) нахально вламывается в мою песню (соло на трубе: ту-ду́-ру-ра́!) и вышлёпывает свой ритм стоптанными башмаками, а они каши просят. Слякотно: пэ́-э́-ц. И на душе слякотно. Пам-пам-пара́-рам, а не ту-ду-ру-ру́-у́-ра! Стоптанная подошва! И нечего ухмыляться: пэ́ц-тэ́ц. Я пою! Па-ра-ра-рэ́ц! И саксофон: рэ́-э́-ц! Вот и иди. Проваливай, со своим ритмом. Стоптанным. А качается-то, качается! Та́-ра-ра, ри́-ра-ра, ра́-а́! Слушай, не порти песню, а! Вот так бы сразу.
Пам-пам-та́-рам, ту́-у́-ру-ра́!
А льет-то, льет! Тр-рр-э́ц! Ца-ца-ца́…
А я без зонта. Паб-дуб-дуб-ду́-ба, бу́б-дуб-дуб-шаб-ду-ба́…
А еще затмение солнца обещали.
Та́-да-та, та-да-да-да́. Не знаю, может, и не такое.
Ти́м-ти-ди-ди́м, ти́м-ти-ди-ди́м, та́м-пам-па́м-пам-пэ́-э́-дам.
Я встряхиваю пальто.
– Опаздываешь!
Та́м-пам-па́м-пам-пэ́-э́-дам!
– Работать кто будет?
Па́м-бам-ди́б-ду-ба́!
Судорожно хватаю какие-то папки – и бегу по коридору, по лестнице.
И тут саксофон:
Ту-ди́-ду-ду, ди́-и́-ра!
Отдышаться не могу! А сама бегу, бегу.
И труба:
Ту-ди́дн, ту-ду-ра́-а́!
А со всех сторон: та́м-пам-пи. Или: ту-ду́-ду. Или еще: ту́-ти-та, ту́-ти-та-та́-а́.
Вот это уже поинтереснее. Так-так. Ту́-ти-та-та́-а́, говоришь? И улыбочка у тебя симпатичная.
Ту-ди́дн-ду-ду́-у́-ра́! Привет, увидимся.
И вниз, по лестнице.
Ту́-у́-дип, ту́-у́-м-ту́-у́-ди́п.
Здравствуйте. Та-ра-ра-ра́-рам, та-ра-ра-ра-ра́м. Да, это всё вам. Выкладываю на стол бумаги. Хватаю папки – и бежать. Пам-па́м. Извините, папочку забыла. Вот теперь всё. Ту-ра́, па-а́.
И солнце выскочило: яркое такое. Та́-а́-да-да́! Та́-а́-да-да-да́! И палочками, палочками: д-да, та́-а́-та-та! Стучит, понимаешь, во все окна своими янтарными обжигающими лучами. От затмения, что ли, укрыться хочешь?
Я показываю солнцу язык: у́-у!
А тут какой-то мотивчик привязался – и где я его уловила, в воздухе, что ли, носился? Та́н-дан-дан-джа́н, та-да, та́н-дан-дан-джа́н. Куда ни пойду – он за мной: та́н-дан-дан-джа́н, та-да, та́н-дан-дан-джа́н – и всё тут!
Он крутится у меня на языке, он срывается с моих губ – и летит по коридорам, по лестницам, прямо на крышу! Хорошо-о-о! Словно всю жизнь только и делала что пела: та́н-дан-дан-джа́н, та-да, та́н-дан-дан-джа́н!
Я весело бегу по коридору, я пою во весь голос – и тут вдруг появляешься ты.
Та́н-дан-дан-джа́н, та-да, та́н-дан-дан-джа́н! Ты шагаешь на четыре четверти.
Ты входишь в мою песню, ты выстукиваешь мой ритм своими подковками.
Та́н-дан-дан-джа́н, та-да, та́н-дан-дан-джа́н!
Я оборачиваюсь. Ты плавно идешь на четыре четверти. И я пою тебя!
Я пою барашки твоих волос: та́н-дан-дан-джа́н, та-да, та́н-дан-дан-джа́н, – и блеск твоих игривых глаз цвета коньяка за стеклышками очков: та-да, та́н-дан-дан-джа́н, – и между прочим, твои ямочки на щеках и большую ямку на подбородке: та-да, та́н-дан-дан-джа́н, – да, и твою синюю жилку на правой руке: та-да, та́н-дан-дан-джа́н, – и твою упругую походку, и шелковистый голос, который, словно ветер, щекочет мое ухо: та́н-дан-дан-джа́н, та-да, та́н-дан-дан-джа́н. Слышишь?
Ты исчезаешь за поворотом, но песня-то остается. Я пою тебя!
Ты на кончике моего языка, ты вибрируешь на моих связках, ты слетаешь с моих губ!
Кто это? Та́н-дан-дан-джа́н, та-да, та́н-дан-дан-джа́н.
– Перестань вертеться. Это неприлично.
Та-да, та́н-дан-дан-джа́н.
Но я-то знаю: это ты. Правда, вот не знаю, кто ты. А и зачем мне знать это, а? Та-да, та́н-дан-дан-джа́н! Разве можно знать ветер? Вот-вот! А аромат скошенной травы? А полет птицы? Ну так вот! И я пою тебя: та-да, та́н-дан-дан-джа́н. Потому что не могу не петь. И сглатываю слюну, и запрокидываю голову навстречу солнцу! Вот так: та-да, та́н-дан-дан-джа́н!
Я листаю бумажки – и из-за каждой строки на меня выплескивается янтарный коньяк твоих глаз, и я слышу, как звенят стопочки твоих очков… та-да, та́н-дан-дан-джа́н … Да-да-да, вот так! И тут вдруг строчка раздвигается в улыбку – и я вижу ямочку на твоей небритой щеке. И буковки смешно дергают ножками: щекотно. И я пою тебя во весь голос!
Четыре четверти. Та́н-дан-дан-джа́н, та-да, та́н-дан-дан-джа́н. Да, именно так.
И шелестит листва твоего голоса. Да, вот так: та́н-дан-дан-джа́н, та-да, та́н-дан-дан-джа́н.
Ну чего уставились? Я пою!
И дует ветер, и колышет барашки твоих волос. И янтарный коньяк твоих глаз выплескивается из стопочек-очков. Та́н-дан-дан-джа́н, та-да, та́н-дан-дан-джа́н. Ты слышишь, я совсем опьянела, совсем потеряла голову! И всё твержу мотив: та́н-дан-дан-джа́н, та-да, та́н-дан-дан-джа́н. И ты входишь в меня своей упругой походкой на четыре четверти. Вот так: та́н-дан-дан-джа́н, та-да, та́н-дан-дан-джа́н! Ты вибрируешь на моих связках, ты на кончике моего языка, ты слетаешь с моих губ! Ты во мне, черт возьми! И я пою тебя, и лечу вслед за тобой: та́н-дан-дан-джа́н, та-да, та́н-дан-дан-джа́н!
– Идем затмение солнца смотреть. Чего сидишь-то?
Я срываюсь с места – и в дверь, словно шар в лузу: би-бо́п! А со всех сторон: шу́ба-дуб-ду-ба́. И так: ти́-та-та, три́-та-та-та́. И вот так: пам-пам-па́м-там-па-па́. И еще: ту́м-да-да-ди́-ра. Разгалделись. И тычут в солнечный диск пальцами, и смешно щурятся, силясь разглядеть, и кто это у солнца лакомый бочок откусил!
Ты! Я улавливаю твой мотив. И ноги сами несут меня к тебе: на четыре четверти. Та́н-дан-дан-джа́н, та-да, та́н-дан-дан-джа́н! Твоя рука с голубой жилкой ложится мне на плечи: та-да, та́н-дан-дан-джа́н. И я чувствую твое дыхание: та-да, та́н-дан-дан-джа́н. И пульсацию твоей плоти: та-да, та́н-дан-дан-джа́н. Ты улыбаешься: та-да, та́н-дан-дан-джа́н! И ямочка, нет, две ямочки, обнажаются на твоих щеках! Та́н-дан-дан-джа́н, та-да, та́н-дан-дан-джа́н! Стеклышки твоих очков потемнели. И я лишь угадываю за ними янтарный плеск твоих лучезарных глаз. Ты кладешь руку мне на талию: та-да, та́н-дан-дан-джа́н. Я замираю, а сердце колотится, отчаянно колотится: та-да, та́н-дан-дан-джа́н! Ой, мамочка, от солнечного диска кто-то оттяпал хорошенький кусочек: та-да, та́н-дан-дан-джа́н. Ты что-то шепчешь мне на ухо: та-да, та́н-дан-дан-джа́н! Ноги мои подкашиваются, в душе моей бушует ветер. А со всех сторон: шу́ба-дуб-ду-ба́. И так: ти́-та-та, три́-та-та-та́. И вот так: пам-пам-па́м-там-па-па́. И еще: ту́м-да-да-ди́-ра. Ну и чего уставились? Вон на затмение солнца пяльтесь, мало вам, что ли? А твоя рука гладит меня по спине, рука с голубой жилкой: та-да, та́н-дан-дан-джа́н – вибрирует жилка! И шелест твоего голоса щекочет мочку моего уха: та-да, та́н-дан-дан-джа́н! Я смотрю в потемневшие стеклышки твоих очков. Это всё затмение: та-да, та́н-дан-дан-джа́н! Как же я пою тебя! Та́н-дан-дан-джа́н, та-да, та́н-дан-дан-джа́н! На четыре четверти! И какое мне дело до того, что подумают другие: шу́ба-дуб-ду-ба́? Или: ти́-та-та, три́-та-та-та́? И может: пам-пам-па́м-там-па-па́? Или и вовсе: ту́м-да-да-ди́-ра? Я хочу петь только тебя!
Я запрокидываю голову: от солнца кто-то снова оттяпал хорошенький кусочек! Та-да, та́н-дан-дан-джа́н! И я чувствую, как пульсирует твоя плоть: та-да, та́н-дан-дан-джа́н! И я пою тебя!
И я бегу по бесконечным коридорам и лестницам. Высокое лицо смотрит на меня исподлобья и ставит каракульку под какой-то бумажкой. А я пою тебя: та-да, та́н-дан-дан-джа́н. Высокое лицо хмурит бровь. А я гляжу на синюю каракульку подписи и вижу жилку на твоей правой руке: та-да, та́н-дан-дан-джа́н. Вот так. Я хватаю бумажку и бегу. И жилка пульсирует в моих руках: та-да, та́н-дан-дан-джа́н. Высокое лицо хмыкает.
Ты то исчезаешь – то снова налетаешь, как смерч, как затмение солнца, как стихия! Та́н-дан-дан-джа́н, та-да, та́н-дан-дан-джа́н!
– Мужика увидела и совсем голову потеряла! Скромнее надо быть.
А я пою тебя! Даже когда тебя нет рядом, песня-то во мне! И барашки твоих волос: та-да, та́н-дан-дан-джа́н! И голубенькая жилка на твоей руке: та-да, та́н-дан-дан-джа́н! И шелест твоего голоса: та-да, та́н-дан-дан-джа́н! И янтарный блеск твоих глаз: та-да, та́н-дан-дан-джа́н!
И ты входишь в меня на четыре четверти: та́н-дан-дан-джа́н, та-да, та́н-дан-дан-джа́н – и я извиваюсь в твоих объятиях, улавливая твой мотив! Я пою тебя! Всем своим телом, всем своим нутром! И ты вибрируешь на моих связках, ты на кончике моего языка, ты срываешься с моих губ!
Ты срываешься – и вдруг улетаешь, словно ветер, словно смерч! Тебя нет: и день, и два, и три… И целую вечность! Я совсем потеряла голову. Я прислушиваюсь к каждому звуку, я пытаюсь уловить твой мотив и не могу: ту́м-ту́м… Нет, не то! Ту́м-пум-пу-ру́м?..
Где барашки твоих волос, шелест твоего голоса? Ветер затих, и коньяк твоих янтарных глаз не плещется за стеклышками очков, и жилка на руке не пульсирует на четыре четверти. Где ты, где? Я так хочу тебя петь! Неужели наша близость коротка, как эта песня?..
– Сначала думай, а потом делай! Думай, а потом делай!
Я ляпаю ошибку за ошибкой. Бумажки шелестят в моих руках, за окном хлещет дождь. Я тащусь по коридорам и лестницам. Высокие лица хмыкают. Слякотно.
Мне нужно только уловить мотив, твой мотив. Только уловить – и ты появишься. Ты только пропой – а я подхвачу! И мы запоем на два голоса, на четыре четверти, кажется, так, да, вот так… Раз-два-три-четыре. И-и…
(17 голосов, средний бал: 3,88 из 5)
Загрузка...