Евдокия Семеновна Иринцеева-Огдо, детский журналист, главный редактор газет "Кэскил" (на якутском языке) и "Юность Севера" (на русском языке). В 2008 году победила в республиканском закрытом литературном конкурсе сразу три премии. С тех пор серьезно занимается творчеством, имеет 5 опубликованных книг.
Повесть "Не отрекаются любя"
отрывок
* * *
Анчик действительно торопилась. Для начала сделала вид, будто пробует мороженое, а потом, собравшись с силами, начала:
- Толя, послушай меня, не перебивай. Я знаю, что мне осталось недолго. У меня к тебе просьба. Дети... Ты позаботишься о них? Рядом с ними должен кто-то быть. Родной человек, не чужой. Думала, сама смогу их на ноги поставить... видишь, не смогла...
Анчик умолкла, и Толя, осторожно взяв ее прозрачную невесомую руку, прижал к своей небритой щеке, поцеловал. А через какое-то время она почувствовала, что ее ладонь мокра от слез. Его слез...
- Толя, Толик... Не надо... Не думай о плохом. Все прошло. Мы же вместе. Я счастлива... счастлива, что твои сыновья сейчас оба с тобой. Слышишь? Алик... он тоже... твой...
- ?!
Анчик совершенно обессилела, голос был еле слышен, но она упрямо продолжала, а Толя весь обратился в слух, чтобы не пропустить ни единого слова, видеть ее он уже не мог - слезы бежали безостановочно, и родное лицо на подушке расплывалось в тумане.
- Алику было три года, когда его привезли... В мою смену... По документам он был Иванов Альфред Викторович. Я сразу хотела документы подать на усыновление, но он болел тяжело, мне долго не разрешали. Но я не отступилась... Всегда была с ним. Всегда, пока он лечился. Когда все наладилось, мне позволили его усыновить, я дала ему свою фамилию, отчество. А четыре года назад в детдом пришло письмо... От Ульзаны. Она писала, что Иванов Альфред Викторович - ее сын. Не знаю, почему так, но все совпадало. Меня тогда только назначили директором, и я не стала ни с кем советоваться, ответила ей сама: "Мальчик как отказник был усыновлен, здоровье его сейчас в порядке, а данные о приемной семье в соответствии с законом огласке не подлежат". Больше она не писала. А я боялась... Вот ведь как вышло... То, что Алика привезли в мою смену, то, что я его к себе взяла... Судьба... А нас она хотела свести, да запоздала... Что уж сейчас... А мальчикам сам скажи. Ни Толик, ни Алик не знают. У меня на это уже сил не хватит. Они поймут, ведь они на тебя похожи... понятливые...
Толя не смог подавить рыдания, потом какое-то время сидел, будто оглушенный, но все же не выдержал:
- Я виноват, что так вышло...
- Нет, Толик, нет... Ты молодой был... разве мог ты знать... Не вспоминай, не надо... Ошибки, обиды... Все в прошлом. Не оглядывайся назад. Жизнь продолжается. Наша жизнь... в наших детях...
- Я ведь писал Ульзане, когда сына искал. Судом грозил. А она злорадствовала: "Наши с тобой дороги разошлись навсегда. Ребенка твоего я оставила в детдоме под другим именем и знаю точно, что он усыновлен. Можешь искать своего Ванюшу, но никогда не найдешь. Будь ты проклят!" Я поверил... Она ведь и не на такое способна... А получается - опять обманула. Он ведь в детдоме, получается, тогда был... Дед с бабкой искали его и не нашли... Да и как найти, если имя другое...
- Толик, не надо больше об этом...
- Анчик... прости!
Он должен был сейчас сделать все, чтобы облегчить ее боль, а получилось наоборот. Как всегда... И ничего уже не исправишь, не изменишь.
Не слишком ли жестоко? Все эти годы он жил вдали от своих сыновей, ничего о них не зная, а она растила их одна - маленькая, слабая, беззащитная. А теперь все кончилось. Судьба нарочно придержала свой последний удар, чтобы обрушить на него сейчас, когда он, наконец, прозрел, когда понял: предав свою любовь ради минутного каприза вздорной избалованной девки, он предал самого себя, и слишком страшной оказалась расплата...
- ...Мужу присваивается фамилия - Астахов, жене - Астахова. Позвольте вручить свидетельство о браке главе семьи, - с этими словами специально прибывшая из ЗАГСа в больничную палату заведующая вручила его Толе.
Медперсонал и празднично одетые по такому случаю Толик и Алик дружно захлопали в ладоши. В тесной палате было не протолкнуться, а когда муж надел на палец Анчик обручальное кольцо, каждый из гостей подошел, чтобы поздравить ее, пожать руку. Мальчишки, понимавшие, что настоящую семью, с мамой и папой, они обрели ненадолго, украдкой смахивали слезы...
Почему горе и радость идут бок о бок? И почему говорят, что парни не плачут? Толик с Аликом не знали раньше, что плакать так больно... После того, как отец пересказал им мамину историю, они оба ревели, как маленькие. Обрели родного отца - радость, но были разлучены с ним в детстве - горе, всю жизнь рядом с мамой - радость, но предстоящая разлука с ней - горе...
- Мам... мама, посмотри, - разворачивают они перед ней новенькие, только что полученные паспорта.
Анчик взглядом просит их прочесть вслух, что там написано, и чуть слышно повторяет за ними: "Астахов Анатолий Анатольевич, Астахов Альфред Анатольевич... вот и хорошо..." Пытается улыбнуться и не может...
Как она боялась, что не успеет сказать самого главного... Успела. Мальчики все поняли, как надо. И когда Толя снова попросил ее выйти за него замуж, согласилась - ради сыновей. Потому что верила и надеялась на Толю, знала, что отец станет им поддержкой и опорой в трудную минуту. Стала его женой на пороге смерти. Даже фамилию его взяла. И обручальное кольцо на пальце... Эту последнюю радость в жизни подарил ей любимый. И с ней она покинет эту землю... отправится далеко-далеко... туда, где ждут отец и мама...
- Мальчики... Толик, Алик... Я ухожу... но рада, что оставляю вас с отцом. Вы вместе... наконец-то вместе... чего мне еще желать... пусть и дальше так будет, не расставайтесь, никогда...
Поцеловав каждого из них на прощание, Анчик обвела взглядом белый больничный потолок.
- Толя, я хороших детей тебе оставляю... Живите в мире. Обо мне не плачьте... не тревожьте...
- Анчик! Ну почему, почему... За что мне такое... - Толя никак не мог успокоиться, смириться с неизбежным.
- Толик, не надо... Хоть несколько часов проживем счастливыми. Я всю жизнь только тебя любила... только тебя... Ни разу плохо о тебе не подумала... и ждала... как долго я ждала... И ты рядом... Я счастлива... Правда... Мне сейчас легко... светло... За все я благодарна судьбе... за все... она дала мне вас...
- Нет, Анчик, нет! Не уходи!
- Толя... не вини себя... ты не виноват... только я жалею... что не согласилась выйти за тебя сразу, когда ты предлагал... целый год бы у нас был... но я все думала, каким отцом ты будешь... зато теперь спокойна... Я верю тебе. Ты их не оставишь... Держитесь...
На четвертый день Анчик не стало. Как и сказал ей врач, случилось это на исходе третьей недели, глубокой ночью. Толя не отходил от нее до последней минуты. В последний свой вечер Анчик будто стало полегче, у него даже мелькнул робкий лучик надежды: "А вдруг...", - и когда она уснула, он сидел рядом, боясь вспугнуть ее сон. Но она больше не проснулась.
Где взяла она столько силы и мужества, чтобы вынести все, что выпало на ее долю? Но это лишь закалило ее. Через все испытания пронесла она ясность и чистоту души, мудрое спокойствие и веру...
Сыновья, два осиротевших журавленка, обещали ей и дальше идти вперед, поддерживая друг друга, никогда не пасовать перед трудностями. А Толя, выполняя последнюю волю жены, похоронил ее в родной земле, подле отца с матерью.
(13 голосов, средний бал: 4,85 из 5)
Загрузка...