Родился в 1960 году, и всю жизнь живу в г. Ташкент. По образованию - инженер-гидротехник, с 1983 по 1991 работал в Научно-исследовательском Институте Ирригации, окончил аспирантуру, есть два авторских Свидетельства. Затем работал на асфальто-бетонном заводе Главным энергетиком, в Ташкентском зоопарке - зоологом-орнитологом, с 1996 г. - артист хора в Театре Оперы и балета им. А.Навои. Пишу с 1987 года, есть публикации в журналах и Издательствах фантастики. Спасибо.

I was born in Tashkent, in 1960. I am an ingeneer-hidrotexnik. Now ш work in theatre of opera - i am an artist. Thank You.

---

Рассказ "Щенок Акулы"

синопсис

Юный Вовка на каникулах гостит у дядьки, когда тот привозит для нового шикарного особняка престижного "охранника" - щенка бойцовской акулы. "чтоб уж все соседи обзавидовались!" Однако некоторые особенности и привычки питомца очень скоро делают того не то, чтобы совсем не любимым... А нежелательным жильцом в особняке. Щенка выселяют в будку, на улицу. Но и там он проявляет гордый и независимый нрав, вынуждая пробудиться и вылезти из глубин подлинную сущность новоявленного миллионера, да так, что приехавший на каникулы с родителями Вовка только расстраивается, стараясь тайком подкормить бедолагу. Новые избиения и издевательства вынуждают акуленка искать спасения дома у Вовки, в городе. Родители, видя, что сделало "воспитание" со щенком, решают лучше отдать его в Питомник, чем возвращать родственнику "для перевоспитания". Вовка доволен: на новом месте "работы" щенку (да уже взрослой акуле!) живется хорошо!

отрывок

Когда дядя Саня впервые принёс его, Бастер смотрелся… Мило.

Крохотные зубки не казались опасны - не больше, чем плоскогубцы: пока не сунешь пальчик и не сожмёшь, больно не будет!

Сам щенок выглядел маленьким, явно ещё очень юным. Из-за этого и пропорции тела были какими-то словно округлыми, и вызывающими не то жалость, не то умиление. Во-всяком случае тётя Аня сразу засюсюкала:

- Ой, это кто же у нас здесь такой маленький? И кто - такой хорошенький? А уж наверное есть как хочет! Ну, иди сюда, малыш, иди! Тётя Аня сейчас мяска накрошит!..

На плохо держащихся и подгибающихся, ещё непрочных ластах, полуметровая «крошка» подковыляла к миске. Посмотрела на мясо, затем пощурилась на окруживших её людей. Повела непривычно заострённой мордой вокруг миски, тыкнула пару раз в край… А затем, опустив нижнюю часть пасти - по-другому не скажешь! - принялась заглатывать наложенное мясо почти не жуя.

Дядя Саня победоносно оглянулся:

- Ну?! Я же говорил, что никаких проблем не будет?!

Как бы опровергая его слова, задняя часть тела «крошки» издала странный звук, и на ковре (пусть и синтетическом, но от этого - не менее нужном в комнате!) возникло нечто коричнево-зелёное и жутко… пахучее!

Вовка, поопасавшийся подойти ближе и погладить странное существо, когда оно ещё не то лежало, не то - сидело на руках дяди, снова почесал в стриженном затылке.

Ему казалось, что радоваться ещё рано: акулёнок в доме лишь десять минут, а уже успел наделать большую кучу (ну, видать то, что поступило с переднего конца, как бы… выдавило то, что скопилось на заднем!), и прокусить тёти Анин тапочек.

- Ф-фу!... Александр! Смотри, что он сделал с ковром мамы! Нет, так не годится - теперь придётся моющим пылесосом всё тут… И ещё не знаю - возьмёт или нет!

- Возьмёт, конечно. - дядя Саня казался слегка расстроенным, но старался «держать марку», - Приучим! Будет проситься, как вон Маркиза.

Маркиза, шикарная персидская кошка, которой в «подростковом» возрасте сделали соответствующую операцию, чтоб не мучиться с котятами, молча смотрела на «приобретение» с фирменного места на диване. В прищуренном взгляде её Вовке виделась неприязнь и настороженность - ну как же!.. Любимица в доме должна быть одна!

- Смотри, он поел! - дядя Саня победно улыбаясь, взял в руки миску. Улыбочка подвяла, - А почему не облизал? Здесь ещё осталось по краям… А, ну да, у него же нет языка!

- Зато зубы у него - будь здоров! - тётя Аня, сунувшаяся было с совком к куче, отскочила с вполне понятной прытью, пытаясь спасти пластмассу от зубов. Однако реакции Бастеру оказалось не занимать: на совке остался след, как от перфоратора: три ряда мелких сквозных дырочек, - Гос-споди! Смотри, во что он совок превратил!

- Ну и … - рука дяди Сани привычно потянулась туда, где в юности кустились шикарные кудри, немаловажную, кстати, роль сыгравшие в привлечении к себе внимания со стороны всё той же тёти Ани, а сейчас остались лишь ностальгические «обломки Империи», - с ним! Купим новый!

- Ага, смотрите, распокупался он! А тапочки, ковёр, и всё остальное, что он сгрызёт или уделает - тоже будешь каждый раз покупать? Может - сразу во двор? Мы ж его, вроде, для двора и покупали?

- Нет! Я его выбрал, я его и приучу!

Это храброе заявление дядя Саня честно пытался выполнить в ближайшие два дня.

Вовка гостил в доме дядьки ещё именно столько. Потом каникулы кончились. Пришлось вернуться в город.

Однако именно в эти последние два дня крику и шуму в доме оказалось куда больше, чем за предыдущие пять. Каждые два-три часа Бастер оказывался голодным. А когда голод начинал терзать его просто устроенную душу и мозг, щенок много не думал: начинал грызть всё, что, по его мнению, могло насытить его бездонную, по словам тёти Ани, утробу.

Вынеся на мусорку второй коврик из прихожей, три пары почти новой обуви, огрызок лыжи и пуфик с разорванной обивкой, дядя Саня решил применить крутые меры: стал тыкать Бастера в испорченную вещь рылом, и шлёпать ладонью, приговаривая: «Нельзя! Нельзя, говорю! Ну, понятно? Нельзя!»

Хуже всего оказалось в день отъезда.

С утра Вовку разбудил буквально громовой вопль тёти Ани:

- Саня! Саня, говорю, … твою мать! Иди сюда скорее!

Вовка тоже выбрался из гостевой комнаты и спустился со второго этажа - столько в этом «крике души» было неприкрытых злости и ненависти.

Картина разрушений впечатляла.

От «маминого ковра» (всего каких-то пять лет назад подаренного любимому зятю по случаю Юбилея), осталось примерно половина. Остальное превратилось в весьма красивое, на взгляд Вовки, хохломское кружево, ходить по которому, правда, оказалось невозможно, по причине его щедрого обваливания в… Том самом.

Тётя Аня не поскупилась на эпитеты и нехорошие слова. Дядя Саня рычал, разводил руками, повышал тон, и «отбрёхивался». Да только как уж тут «отбрехаешься»: ковёр уже - только выкинуть!

Вовка привычно зажал уши, и ушёл к себе. Скандалов, если их устраивает профессионал, нужно стараться избегать - так его учила собственная мама, родная сестра тёти Ани. Дома она на папу никогда… Во всяком случае, при Вовке!

Хотя имелось у него подспудное подозрение, что мама отыгрывается, когда «сдаёт» его сестре, «погостить»…

Так что когда приехал отец, забирать Вовку, Бастер уже поскуливал на цепи у будки усыплённого зимой Тузика, (огромного престарелого волкодава) и пробовал на прочность её стенки и старую подстилку.

Отца Вовки дядя Саня вряд ли сильно любил. Тот категорически не употреблял спиртного. А дядя Саня не понимал, что за удовольствие сидеть за столом в трезвом состоянии… Так что здоровались и «общались» зятья весьма сухо, и в-основном только по делу. Вот как сейчас:

- Привет, Михалыч. Как тут мой малец? Не сильно вас с Аней утомил?

Вовка врезался в отцовские ноги с радостным воплем: «Па-а!». Дядька фыркнул:

- Да ты что! Твой пострел - чистый ангел! Нет, Вовка молодец. Слушался, кушал хорошо, спать шёл не капризничая…

Зато вот другой питомец слегка припарил! Мягко говоря. Вон - смотри, во что тёщин ковёр превратил! - ковёр как раз стоял у помойки, кое-как скатанный и свисавший неопрятными ошмётками со всех сторон.  Вовке показалось, что дядя Саня даже здесь нашёл повод погордиться: не у каждого такой питомец сожрёт такой ковёр!

Отец, опустивший вниз Вовку, не поленился пройти к куче строительного мусора у ещё не убранных от задней стороны дома высоченных лесов, и обозреть картину разрушений. Затылок он чесал, кстати, в точности как дядька:

- Обалдеть! Неужели это - вон тот акуленыш?!

- Ну да! - в голосе дяди Сани уже вовсю клокотала гордость, - А ещё испортил, гад, три пары выходных туфель и сапог, пуфик Анькин и мои охотничьи лыжи. Дерево грызёт - похлеще, чем колорадский жук - картошку! Так что вот. Будет теперь жить не в доме, как я было хотел, а здесь. На месте Тузика. За двором присмотрит.

Отец Вовки покачал головой:

- Смысла не вижу. Они похожи на собак только отличным нюхом. А мозгов, чтобы отличить чужого, и даже голоса - погавкать, у щенков акулы нету.

Дядя Саня, как и всегда, когда кто-то ставил под сомнение рациональность его Решений и поступков, стал в позу:

- Ну, это мы посмотрим, есть ли смысл, или нету! Я ещё приучу его гавкать так, что всех соседей перебудит! Да и так никто не сунется: смотри, какие зубы!

Отец, давно понявший, что переубеждать родственника глупо и нереально, только покивал головой:

- Хорошо. А как он у тебя зимой-то будет? Кожа ведь - голая? Проведёшь в будку обогрев? Или тулуп, что ли, сошьёте?

- Да ладно, что-нибудь придумаем! Можно и обогрев… Ну, пошли, Анна уже на стол накрыла. Ты сегодня - как? Может, нарушишь традицию?..

- Да я же - за рулём!..

Когда взрослые ушли в дом, Вовка ещё какое-то время стоял перед будкой.

Вид у Бастера был весьма несчастный. Ещё бы: кому понравится сквозная дырка с массивным кольцом из нержавейки в основании спинного плавника! Да и цепь, соединяющая это кольцо с мощным металлическим штырём у будки, позволяла обходить пространство не дальше семи-восьми шагов.

Бедняга, подумал тогда Вовка, как жаль, что у тебя так мало мозгов… А мог бы жить и в доме, играть с хозяйской кошкой, и спать под вопли телевизора на диване. И кучи делать в кювету с «Катсаном». И зачем только дядя Саня взял тебя?

Неужели, только для того, чтобы как всегда - «соседи о…уели?!»

(7 голосов, средний бал: 4,14 из 5)

Загрузка...