(9 голосов, средний бал: 3,78 из 5)

Загрузка...

Родилась 06.02.1979 г. в пос. Дальнегорск Приморского края. С 1996 года живу в Калининградской обасти, г. Светлый. В 2001 г. закончила РГГУ им. И.Канта, факультет философии. Гражданский брак есть сын. Пишу стихис восьми лет и прозу.

Born on 06.02.1979 in the settlement. Dal’negorsk Primorye. Since 1996 I have been living in the Kaliningrad obasti, Mr. Bright. In 2001 she graduated from the Russian State Humanitarian University named. Kant, Faculty of Philosophy. Civil marriage is the son. I write poetry and prose.

_____________________________________________________

СВЕТОЧ

(отрывок)

 Свет – жизнь – непрерывная суета движения.

Тьма – смерть – недвижный покой забвения.

                                               Так нас учил Отец…

 …Когда они встретились – родилась любовь.

Когда разошлись и стали по одному – появилась тьма.

Когда соединились и стали как одно целое – вспыхнул свет.

Тьма и свет не могли быть вместе. Они были противоположны, как два края одной пропасти.

Тогда они отделили свет от тьмы.

С тех пор дети света и тьмы жили порознь, каждый в своём мире, и не пересекали границы владений друг друга.

Сколько времени прошло, то неведомо тем, для кого времени не существует.

Однажды сын света пришел на границу миров. И ощутил безмолвие.

Удивительное место. Мягкий, рассеянный свет разливается бесконечно призрачной рекой. Ослепительный день светлого мира плавно смягчается до утренней зари. От утренней зари и до вечерних сумерек, у самой границы мира Тьмы, постепенно переходя в вечную ночь. Скала под ногами монотонно течет вниз, к бесконечному провалу, оскалившемуся острыми краями клыков сторожевого пса. Вроде бы – четкая граница. А, присмотришься,  и увидишь, как тьма и свет в этом месте будто сливаются друг с другом. Хорошо, что он пришел сюда. Уникальное место.

Он повернулся. Туда, откуда пришел. К необозримости света, к бесконечной, ослепительно-яркой стене, искрящейся радужными бликами острых лучей. Даже скалы у границ света переливаются радугой.

Свет – это всё, что он знает.

Сын света устремил свой взгляд во тьму. Мягко и плавно змеятся линии, тают, сливаясь с непроглядной мглой, обманчивые образы и смешиваются краски. Клубится, непрерывно меняя свои причудливые очертания, таинственный сумрак. Непостижимая, невыразимая, загадочная тьма. Что таит она в себе?

Он опустился на скалу и замер, любуясь игрой причудливых образов и захватывающим великолепием неведомого ему доселе зрелища.

Дочь тьмы шла к границе миров. Она шла смотреть на свет. Она могла долго сидеть, любуясь искрящимся великолепием радужных, призрачно-легких лучей.

Но в этот раз что-то не так.  Она чувствует чужое присутствие и останавливается. «Сын света» – шевельнулось в ней знание матери-тьмы. Что ему нужно здесь? Неужели затевает войну?

Она скользнула тенью по камням. Неощутимо. Встала, держа наготове огненный меч.

Начеку. Чего ждать от сыновей света?

Он сидит на камне. Спиной к ней. Он смотрит на тьму и молчит.

Она замирает. Она ещё никогда в жизни не видела такого чистого, нежно-золотого сияния.

– Кто ты? – спрашивает он, не оборачиваясь.

Она прячет меч. – Дочь тьмы.

– Это я уже понял. – он весь лучится разноцветьем веселых искорок. – Как тебя зовут?

– Смерть. – отвечает она, не в силах отвести завороженных глаз от волшебного, не виданного доселе создания. И ей всё меньше верится, что такое существо – смертельный враг, способный уничтожить её.

– Ты пришла меня убить?

Он смотрит на неё. Она глазом не успела моргнуть. Где только что был затылок, теперь – лицо. Интересные фокусы. Сыны света тоже кое-что умеют?

Ей становится смешно. А она думала, всё будет так просто? Но, она ведь ни разу до этого не сталкивалась с детьми света.

Он улыбается. И от этой улыбки в холодном сердце, наполненном тьмой, становится теплее и светлее.

Он смотрит ей прямо в глаза. И она отвечает таким же открытым, полным любопытства взглядом.

 …Мой бог! Солнце в глазах…

 Она уронила меч. Прямо в пропасть. Жалкое оружие.

Вот она – жизнь. Вот она – смерть. Достаточно посмотреть в глаза.

Она всё поняла. Она будет с ним.  Она будет с ним только одной ценой. Умрет. Вопрос времени.

Любопытство завело их дальше, чем они думали…

 …Дети света умирают, коснувшись тьмы. Детей тьмы сжигает прикосновение света. И они не могут быть вместе.

Две части одной вселенной – видимая и невидимая…

 Он протянул руку. Она заколебалась и опустила вниз глаза.

– Прикоснешься – умрешь. – предупредила она. – Хочешь остаться самим собой – уходи.

– Жизнь наедине с собой будет пуста. – протягивает он ей вторую руку. – Если не увижу тебя хотя бы ещё раз.

– Нет будущего. – вздыхает она. – Ни единого шанса.

– Ну, это мы еще посмотрим. – возражает он.

– Свет не нарушает законов. Если свет нарушит закон – он станет тьмой. Таков закон. – утверждает она.

– Насколько я знаю, тьма не соблюдает законов света. У тьмы – свои законы. – убеждает он.

– Нет!

– Да!..

 …Марсианин кинул прощальный взгляд на сожженную войнами планету, которая когда-то была живой и прекрасной. Теперь это мертвая земля. Бесплодная земля непримиримой ненависти и пустынного одиночества. Для тех, кто хочет жить, на ней нет места.

Горечь сожалений. И страх. Ибо они навсегда покидают родную мать в поисках мачехи, согласной их приютить.

В последнее время страх не отпускал его. Но это вполне понятно. Страх перед неизвестностью будущего. Перед ошибками прошлого, которые могут повториться.

Он вздохнул и вошел в пирамиду, затворив за собой вход. Команда из двухсот соплеменников уже ждала его. Команда… Жалкие остатки некогда великой расы.

Бегущие с корабля крысы, готовые на все, чтобы выжить. Кто знал, что этим все закончится? Кто знал, что у каждого своя правда…

– Не время сожалеть, капитан. Нужно убираться отсюда, как можно скорее. – раздаётся скрипучий голос владыки в его голове.

– Да. – кивнул капитан, вытирая пот рукавом с лысой головы. – Приступаем.

Марсиане расселись кругом, активировали энергетическое поле вокруг пирамиды. И чувствуя, как  вибрирует нарастающая сила световой энергии, взмыли в пространство. Сквозь вселенную, на поиски нового дома. Реальность растворилась вокруг них.

И тут энергия свободно текущая сквозь тела, взорвалась, обжигая раскаленной лавой боли. Сознание исчезло. Окутала тьма.

Владыка открывает глаза.

Они висят в ледяной пустоте, в кромешной тьме. Его капитан, сидящий напротив, открывает глаза и смотрит на него. И глаза его наливаются чернотой. А из самой нескончаемой глубины этих непроглядных глазниц вспыхивает, разлетаясь во все стороны раскалёнными брызгами, ослепительный фейерверк огненных искр.

Марсианина-владыку накрывает волна страха и недоумения.

– Так не бывает. – восклицает его смятённый разум. – Что происходит?

– Замещение, мой сладенький. – отвечает сидящий напротив капитан. И широко улыбается, обнажая четыре ряда острых, как бритва, ослепительно сияющих зубов. Затем его лицо искажается в жутчайшей гримасе, изнутри тела грохочет, как при извержении мегавулкана. А изо рта вырывается вихрь огненной плазмы, обжигая лицо сидящего напротив владыки-марсианина. Но владыка не может пошевелиться, не может убежать, не может даже крикнуть, скованный парализующим тело страхом и ощущением гнетущего предчувствия безысходности.

– Какое ещё замещение? – в замешательстве мечутся его мысли.

– А ты забыл? – улыбается дышащий огнем, но от его радости тошно. – Да-а-а. Отсутствие памяти крайне осложняет жизнь. Не так ли, славный мой?

Жуткое существо, заместившее его капитана, встает и оказывается огромного роста. Оно упирается головой в потолок высоченной пирамиды. – Чем бы тебе помочь? Таблеточку для памяти? Хотя нет. Их ещё не изобрели. Ну что ж. – театрально вздыхает существо, испуская ещё один грохочущий плазменный вихрь. – Придется освежать твою память старыми способами.

Оно смотрит сверху вниз на мокрого, посеревшего марсианина. Ставшего крохотным, старым и несчастным в этот момент. – О, я, кажется, немного увлекся, пока размышлял. – и, неуловимо изменившись до первоначального размера, снова усаживается напротив.

Владыка ворочает глазами, бросая молящие взгляды по сторонам. Но двести человек, сидящих кругом, словно окаменели. Само время застыло вокруг них.

– Некоторый отрезок вечности назад мы с тобой договорились. Ты помнишь, о чем был наш договор? – раздвигается в широчайшей ухмылке ужасающая огненная пасть.

Владыка не знает, о чём идёт речь. Вытаращив испуганные до крайности глаза на своего бывшего капитана, он сидит каменным истуканом.

-О? – адское существо смотрит ему прямо в глаза.

Марсианин закрывает глаза и видит перед собой… экран бытия. В памяти разворачивается цепь его прошедших жизней и смертей. И все знания прошлого возвращаются к нему. Он всё помнит!

– Твоя прошлая жизнь. После неё тебя отправили в тёмный мир. Ты очень расстроился. Как ты был возмущен несправедливостью бытия. – с наигранным сожалением прицокивает капитан-оборотень. – Ты утверждал тогда, что у тебя не было возможности проявить свои светлые качества, поскольку тебе не дали для этого необходимых условий. Ты просил хорошей жизни в хорошем мире. Просил могущества, доступного для высокоразвитых существ.

И владыка заново переживает всё, образы прошлого, один за другим встают в памяти, как живые, словно это происходит с ним прямо сейчас.

– Мы дали тебе шанс. Ты сам выбрал, кем ты родишься и где, и когда. Ты сделал свой выбор и получил то, что хотел. Как видишь, мы выполнили свою часть договора. – существо тыкает в него пальцем, а палец искрится багрово-синими всполохами плазменных вихрей. – Теперь ты должен выполнить свою часть.    – Я не этого хотел. – мотает изо всех сил покрытой белёсым пушком головой владыка. – Совсем не этого! – но сил нет даже пошевелить губами. И он остаётся недвижен, словно замороженный ледяной тьмой страха. Только мечущиеся зайцами мысли – единственный признак жизни в нём.

– Ну, ну, великолепный мой. – разводит руками собеседник. – Мы дали тебе то, что ты просил. У тебя было всё, что тебе нужно для процветания. Ты сам так распорядился тем, что имел. Результат того, как ты правил своим миром – перед тобой.

Марсианин закрывает глаза. Тонкие, сморщенные губы его искривляет злорадная ухмылка. – По договору, моё тело станет твоим только в момент моей смерти. А я ещё жив.

– Разве? – ещё шире и радостнее улыбается существо. – А, посмотри же внимательнее, сообразительный мой.

Марсианин смотрит на него, и ухмылка сползает с губ. Словно пелена спадает с его сознания, и он начинает замечать. Пустота. Взрыв. Хаос разлетающихся осколков пирамиды. Выжженные изнутри тела. Тени смерти.

– Но, почему?! – не желая верить в происходящее, крутит головой по сторонам марсианин.

– Ты любил женщин? – подмигивает ему ослепляющий тьмой глаз.

– Что? – опешил владыка.

– М-м-м-м. Я так и знал. – прищёлкивают перед его носом сыплющие молниями плазменных искр, длинные пальцы.

– Причем здесь?.. – вращает глазами возмущённый владыка.

– Ай-яй, изобретательный мой. Ты и это умудрился забыть. – укоризненно покачивает головой некапитан. – Ты ещё много о себе не знаешь.

– Я знаю, кто я! – кричит беззвучно владыка. С ужасом осознавая, что пищит тише мыши.

– И кто же ты? – превращаясь в чистое внимание, интересуется странный собеседник. – Расскажи же мне поскорее.

– Я славный муж и предводитель великой расы, поклоняющейся могуществу моего разума. –  утверждает марсианин.

– Вот как? – смотрят прямо в душу отсвечивающие багровым пламенем глаза тьмы. – А что ж так мало поклонников у тебя осталось? Лет семьсот назад их вроде было гораздо больше? Куда же твой предводительский дар завёл большую часть твоей великой расы?

Владыка выпучивает глаза, он в смятении, ибо не в силах ответить на этот вопрос. Ему слишком страшно посмотреть в глаза правде, которую он о себе не знал. Потому что не хотел знать.

– А расскажи мне, почему твой могучий разум сконструировал летучий корабль, который сейчас разлетается на куски от взрыва? – прищурив один глаз, рассматривает владыку любознательное существо.

По морщинистому лицу марсианина покатились слезы. Он плакал. Первый раз за свою взрослую, разумную жизнь.

– Что я вижу? – всплёскивает руками огненноязыкий. – Не ты ли всегда говорил, что  чувствительность – признак слабости? Не ты ли призывал избавиться от чувств, подчинив их воле разума? Интересно, почему ты так не любил чувства?

Марсианин закрывает глаза, обхватывает руками лопающуюся от осознания войны с самим собой голову.

– Тс-с-с. – слышит он шёпот внутри себя. – Молчи. Слушай.

Горячая рука касается его лба и марсианин замирает. Неподвластная разуму тьма бесконечного космоса вливается в его сердце и наполняет всё существо его такой чудесной сказкой чувств, что он рыдает от счастья, позабыв себя.

– Ну, не расстраивайся так, мой чувствительный. Кто не ошибался? Иди же к мамочке, она тебя утешит. Пора во тьму. – и нежно-голубое облачко из тела марсианина течет по горячей руке, и впитывается в тело острозубого существа. За ним следуют облачка со всех остальных тел.

Лжекапитан вздыхает и хмурится. – Какая игра! Какое зрелище! Какой спектакль! И кто оценит? Кто отблагодарит? Кто одарит аплодисментами, ну хоть одним. Это несправедливо! – с трагическим лицом воздевает он руки к молчаливо внимающему потолку уже не существующей в реальности пирамиды.

Марсианин, сидящий рядом с владыкой, меняется в облике, неуловимо плавно и  быстро трансформируясь из опустошённого горестями старика в прекрасного, молодого бога. И открывает глаза. Удивительные глаза – небо в воде. Из этой бездны, переливающейся всеми оттенками синевы, вспыхивает искрящийся фейерверк всех цветов. Мыслимых и немыслимых. Словно солнце взорвалось, и зажглось новое.

– Не расстраивайся, Вульзик. – улыбается он. Ласковой, радостной и по-мальчишески озорной улыбкой. – Твой талант к лицедействам не пропадет зря. Твои потомки изобретут театр теней. И даже продадут тебе место во второй ложе.

– Меня это должно утешить? – надулся, как обиженный ребёнок, Вельзевул. А потом спросил с любопытством – Интересно, а почему не в первой?

– В первой будут вип-места. Для императора. Забронированы пожизненно. – разводит искрящиеся теплыми искорками руки синеглазый марсианин. – Увы.

– Ты издеваешься? – сверкает глазами Вельзевул.

– Император будет заместителем бога на земле. – смеётся тот. – Вряд ли ты захочешь сидеть на этом месте.

– Ты прав. – ухмыляется Вельзевул. – Эта роль мне не интересна.

Марсиане, сидящие недвижно, стали открывать глаза. Легким движением вскакивали они на ноги, один за другим, и потягивались, осваиваясь в новых, помолодевших и до неузнаваемости похорошевших телах.

Беседующие окинули взглядом свою ожившую команду. И посмотрели друг на друга.

– Ну, что гений? Готов? – вопрошает Вельзевул.

– Всегда! – улыбается его синеглазый брат.

– Итак, братья и сестры мои. – с донельзя важным видом объявляет Вельзевул. – Внимание! – и торжественно хлопает в ладоши. – Готовность номер один. Эксперимент с реальностью – «апостол»…

 …- Самаэль! Самаэ-э-эль. Ты чем так залюбовался? – прикасается к белоснежному плечу Самаэля не менее белоснежная ручка Ишет Зенуним.

– Звёздами. Каждый раз смотрю на это, и каждый раз – эйфория. – улыбается Самаэль, не отрывая глаз от величественной панорамы впереди.

– Космос – гениальное изобретение. – одобрительно кивает Ишет.

– Млечный путь. Согласись, спиральные галактики – супер. – откликается Мазахаэль. Он тоже не отводит своих фиалковых глаз от завораживающих картин за прозрачной стеной пирамиды.

– Кому как. Мне яйцевидной формы больше нравятся. – пожимает плечиками полярной голубизны Лилит.

– Да, тебе, сестренка, стресс снимать пора. – утешает с ехидной улыбочкой Левиафан, откидывая со лба длинные, ярко-медные завитки. – Потерпи. Скоро приземлимся.

– Про свои обязанности не забываем. – рычит Вельзевул. Глаза сверкают сине-черными всполохами. А изо рта с грохотом вырывается плазма.

Синеглазый смеётся.

– Мне кажется, братишка, переедание некачественными душами негативно влияет на твое пищеварение? – участливо интересуется он…