Гриднев Анатолий Егорович. Живу в Берлине. Образование – высшее.
Увлекаюсь историей. Помимо исторических работ, пишу фантастику.
Gridnev Anatoli. Live in Berlin. Education – higher.
My hobbies are history. In addition to historical works, I write fiction.
Роман в стихах “Киевская Русь“
отрывок
О поединке священника Иллариона и Ратибора
В это самое время, к княжескому терему, священнослужитель подходил,
Рослый и статный, на вид, лет чуть больше тридцати.
На нем просторное черное одеяние, ниспадавшее, до самой земли.
На шее виднелась цепь златая, с большим деревянным крестом.
Это к Владимиру приехал, греческий священник, Илларион.
Перед частоколом он остановился, прикрыл глаза, и тихо помолился.
И вскоре священник пред князем предстал
И о вере своей – христианстве, благосклонным словом рассказал.
«Будет Русь святой и благословенной, коли примет она христианскую веру.
Бескрайнее небо, со всеми небесными светилами,
Бездонные моря и океаны, со всеми жителями морскими,
Широкие поля, дремучие леса, со всяческим зверьем,
Все создано по слову лишь Божьему. Из ничего.
Ибо Господь наш, Иисус, – создатель всего сущего.
И создал бог человека, вдохнул душу ему.
Не по слову создал, а по образу и подобию своему.
Боль, радость, грусть и мысли, все ощущает душа человечья.
И над всеми земными существами, будет царствовать она вечно.
Земля наша, матушка, цветущая и велика, кормит она нас, да поит,
А человек на ней – владыка. Птицы летают в небе бескрайнем,
Высоко, не дотянутся. К солнцу мчатся они быстрее ветра,
Но и они, во власти человека.
Как много листьев на деревьях, все от дерева одного.
Как много людей на Земле, все от одного, Богом сотворенного человека».
С интересом слушал Владимир, мудрые речи священника.
Как Бог создал Адама и Еву, о коварном искусителе змее.
Как человечество в грехах погрязло постепенно
И лишь через потоп омылось, о чудесном младенце Иисусе,
Рожденным на земле, чтобы спасти человеческие души,
Искалеченные язвами греха, и тогда, искупленные кровью Иисуса,
В Рай цветущий пройдут чистые души, там дивно, птицы райские поют
Там душа покой обретет, радость, счастье, и уют.
Ну, а коль душа черна, в дивный рай не пройдет она.
Иисус – милосердие и любовь, он руку свою протягивает вновь,
И праведнику верному, и кающемуся грешнику,
Тому, кого раскаяние гложет.
«Иисус – это любовь, и по-другому быть не может, –
Продолжал Илларион свою речь,
Коли Русь будет христианской, то добрая для Иисуса весть,
Он в сердце каждого христианина поселится, и благодеяний тогда не счесть,
И ярче солнца в сердце запылают – любовь, отвага и честь!»
Задумался Владимир, гостя к столу пригласил.
Но сам не пьет и не ест, ибо речь Иллариона, потрясла его до глубины души.
В зал с ухмылкой зашел Ратибор:
– Признаюсь я, что был безмерно удивлен, твоими россказнями, Илларион.
Твой Бог – Отец, вдруг Сыном на земле родился
Он стал Отцом себе, и Сыном, да Духом Святым
В одном обличье. Этому чуду я долго дивился, кому же он тогда молился?
Ратибор захохотал, а священник побледнел, и резко встал.
Князь поднял свою руку вверх, к молчанию всех призывая.
Смеяться прекратил посланник кланов
С лютой ненавистью на Иллариона взирая.
– Здесь не место для споров, – князь молвил, –
Признаюсь я, Илларион, что поначалу был впечатлен,
Речью твоей, но теперь, гложет меня сомнения червь.
Будь гостем здесь пока, уже стемнело, а утро вечера мудренее.
На бескрайнем небесном полотне, ярко звезды сверкают,
И какому-нибудь путнику в ночи, небесные светильники землю освещают.
И заглядывает в княжий терем одинокая луна,
Ольге в эту ночь не спалось, она задумчиво сидела у окна.
Верея ей вера призналась, что тайная христианка она,
И что переживает всей душою, за встречу князя с Илларионом.
И что встретятся они вновь, в саду зеленом завтрашним днем.
Ольга также разволновалась, ей захотелось хоть краешком глаза
Подсмотреть, хоть издалече, подслушать эту историческую встречу.
И Ольга упросила добрую Верею, помочь ей как-то в этом деле.
Долго колебалась Верея, но наконец, решилась,
На клумбе средь цветов ее спрятать согласилась.
«А там уж, как Бог даст, – Верея перекрестилась,
Станут они подле клумбы, али дальше пойдут,
Только чтобы лиходей Ратибор, не появился тут.
Буду молиться», – Верея вновь перекрестилась, и вздыхая, удалилась.
Умылась Оленька водой кристальной, волосы гребешком причесала,
А заботливая Верея, ей косы красиво уложила.
Подошла Ольга к зеркалу, глядит, на ней аксамитовый летник,
А на щеках зацвел алых роз цветник. С трепетом в сердце вниз спустилась,
Где для жен и наложниц князя, завтрак накрывали.
Сегодня, лапшу с зайцем слуги подавали
И чаши наполнили потом, свежим, еще теплым молоком.
После завтрака, Ольга в сад прошла, заметила в саду молодую княгиню,
Держала на руках она, маленького сына.
Рядом с ней девушки-наложницы стояли, и усадив малыша на качели, тихо его качали.
Малыш радостно смеялся, и громко маме своей признался,
Что хочет взлететь так высоко, как птичка в небе летает легко.
Тем временем, Верея, Ольге знак подала,
К клумбе быстро Ольга подошла, и незаметно там, спряталась она.
Притаилась, среди колючих кустов,
А к клумбе уже приближались, священник, князь и Ратибор.
«И он тут, как тут, лиходей проклятый»,
Верея тихо прошипела, как змея, и свернув с садовой дорожки, в царский терем, пошла.
– Думай я, Илларион, о вере христианской твоей,
И дивился тому, что Иисус, царь царей, сам на грешную землю спустился
И не для пиров и увеселений, а чтобы умереть за грехи людей
Выстрадав пред этим тяжелейшие муки, –
Владимир задумчиво брови нахмурил, остановившись у клумбы.
– Он повелитель всех ангелов и людей,
Почему же Иисус – создатель, сам пожертвовал жизнью своей?
– Осторожно, Вышеслав! – послышался испуганный голос княгини,
Обернувшись, все увидели, что маленький сын Владимира,
Руки от веревок качели отпустил, князь, бросился к качелям из-за всех сил,
И малыша Вышеслава, как раз вовремя подхватил.
Малыш упал ему на руки, даже испугаться не успев.
– Папочка, я ведь просто хотел, как птичка в небе высоко взлететь,
Но не получилось, а ты меня поймал – обнимая князя, ребенок прошептал.
– Ну, и озорник ты, Вышеслав, – ласково Владимир сказал,
И побледневшей княгине, трепетно ребенка передал.
И с малышом на руках, в терем отправилась княгиня,
За ней, и остальные девушки поспешили.
–Увидев, что малыш готов сорваться, почему же ты, великий князь,
Бросился сам спасать его тотчас? Ты – повелитель, вокруг полно слуг,–
Задал вопрос Владимиру, Илларион вдруг.
–Этому ребенку я отец, – властным голосом Владимир молвил, –
К чему такой вопрос, чернец?
– Ты, князь, отец, но и Иисус отец тоже, для каждого,
Для бедняка, или богатого вельможи. Он любит людей,
Не как всех царей повелитель, а как любящий, заботливый родитель.
Мы все дети Христовы и он, увидев что кто-то с его детей,
К краю пропасти подошел, не даст никогда беде случится.
Он сам поймает каждого из нас, чтобы не дать ему разбиться.
– Но все же, как бог твой может быть одновременно
И Отцом небесным, и Сыном земным, да еще,
и невидимым Духом Святым? – подал голос Ратибор.
– Мне дивно, что в кланах знают святое писание, – надменно ответил Илларион.
– Не волнуйся, все что нужно знать, я знаю, – зло ухмыльнулся посланник кланов.
– Да, Илларион, этот вопрос тревожит и меня, – сказал Владимир
В зародыше конфликт меж ними, гася.
–Сила божья, велика и безгранична, – смиренно молвил Илларион,
Мы не можем воскрешать мертвых, но это может сделать Он.
Бог всегда был, и есть сейчас. Он мир сотворил, и всех нас.
–Как много слов, и ни о чем! – С кривой ухмылкой на лице, съязвил Ратибор,
– Много чего ты настрекотал, но князь задал тебе вопрос, а ответ ты так и не сказал.
Илларион, долго в задумчивости молчал.
– Солнце на небе одно, – священник сказал, – но светит над головой каждого,
И здесь, и в странах дальних, на западе, востоке, юге и севере,
Мы чувствуем его присутствие здесь, на земле, хотя оно очень высоко на небе.
Теплые солнца лучи, дарят нам тепло, мы наслаждаемся светом,
Исходящим от него. Как солнце остается на небесах, так и бог – Отец там,
Как солнце на небе дарить яркий свет нам всегда готово,
Так и бог – Отец, послал с небес, нам сына своего родного.
Иисус – якорь в море грехов наших. Свет во тьме, что делает жизнь краше.
Сын солнца – солнечный лучик, который наполняет яркий светом,
Каждый терем, каждую избушку. Тот луч, который растопляет,
Грешников холодные сердца, а тепло солнечное, что Дух Святой,
Душу греет. Солнце в синем небе ярко пламенеет.
Солнце – это круг на небе, сияние и тепло,
Но мы не говорим, что солнца три, мы знаем все, что солнце лишь одно.
Солнце везде, оно освещает весь мир, так и бог наш, Иисус, как солнце триедин!
– Чепуха, – хмыкнул Ратибор, – священник побледнел от этих слов. – Тепло и свет,
И солнце само, символизируют три ипостаси, бога твоего.
Но как быть с ночью? На небе солнца нет, и где же бог твой?
– С ночью? – Илларион был откровенно поражен.
– Верно, с ночью, когда нет ни солнца, ни света, ни тепла.
И где же тогда твой бог-отец, скажи нам, сладкоречивый чернец?
– Ночь нам дана, – молвил Илларион, оправившись от удивленья, –
Для искупления грехов, и для наших молений.
– Вот и в Корсуне молись своей, – повернувшись к князю,
Ратибор добавил, – княже, будет лучше и понятней для людей,
Перун-громовержец, но лучшую веру, уж давным давно,
Выбрали мудрые предки наши, и я верю, что в ней нам остаться суждено.
Илларион хотел что-то возразить, но князь властным жестом остановил его,
– Ступай, Илларион, ступай, – князь тихо ему сказал,
И священник ушел, в думы грустные, невеселые, был он погружен.
А Владимир сказал посланцу кланов:
– Твоя вера безусловно не плоха, но она не в силах объединить войска,
А также смердов, в один народ. И потому, моей державе, нужна вера другая.
Чтобы объединился весь народ, и Киевская Русь тогда, в славе засверкает!
Повернулся князь, и прочь решительно зашагал.
Ратибор задумавшись, еще немного постоял, но вскоре также от клумбы ушел.
Трижды уколовшись, вышла и Оленька из цветов.